По велению сердца

— Я люблю тебя, Мэтт, — глухо произнесла она. — И не хотела, а полюбила. Уже давно. А поняла только после того поцелуя в аэропорту. Я пыталась заставить себя не думать о тебе, не думать, с кем ты. Но все тщетно. Я старалась избавиться от мыслей о тебе, погрузившись в новые отношения. Но у меня ничего не вышло. Наверное, я просто не умею бороться со своими чувствами. — Она немного помолчала. — Я не знаю, зачем рассказываю тебе об этом сейчас. Теперь между нами пролегла такая пропасть, которую нам не преодолеть. Я беременна. Беременна от другого. И это моя жизнь. Жизнь, которую я выбрала для себя. Но… — она старалась дышать ровно, чтобы в полумраке салона он не догадался, что она плачет, — я никак не могу заставить себя разлюбить тебя. Это какой-то рок. Какое-то наказание мне, сама не знаю за что. — Она горько усмехнулась. — Вот, теперь ты все знаешь. Хотя даже не представляю, что ты будешь делать со всем этим знанием. — Она немного помолчала. — Но я пойму, если ты больше никогда не постучишь в мою дверь и никогда мне не позвонишь. — Вздохнув, она открыла дверцу и выбралась из машины, потом наклонилась, заглядывая в салон. — Спасибо за приятный вечер, Мэтт. И с наступающим Рождеством.

Захлопнув дверцу, Даниель направилась к дому. Она чувствовала на себе его взгляд до тех пор, пока не скрылась внутри.

Ну вот и все.

Она призналась. И, возможно, это даже к лучшему. Теперь он больше не появится в ее жизни. И ей не придется дрожать в его присутствии от охватывающего ее волнения.

Мэтт.

Она так любит его. Как ни одного мужчину в своей жизни.

И сейчас лишний раз убедилась в этом.

Зачем судьба так жестоко посмеялась над ней? Ведь все могло быть иначе! Могло, но…

Всхлипнув, Даниель утерла слезы и начала подниматься по лестнице.

— Это ты, дорогая? — Глэдис выглянула из гостиной.

— Да, мам, — ответила Даниель уже со второго этажа.

— Все в порядке? Как съездила?

— Все отлично! Пойду приму душ и лягу спать. — Даниель постаралась, чтобы ее голос звучал бодро и мама ничего не заподозрила.

Войдя в свою спальню, она приблизилась к кровати, присела на краешек и горько заплакала. Скрипнула дверь. Подняв глаза, она увидела мать.

— Все будет хорошо, милая. — Глэдис села рядом и обняла ее за плечи. — Все будет хорошо.

— Ты не понимаешь, — всхлипнула Даниель. — Уже никогда не будет хорошо.

Глэдис вздохнула.

— Если мужчина любит, то он примет и ребенка от любимой, поверь, — произнесла она.

Даниель замерла, удивленно взглянула на мать.

— Ты это о чем? — спросила она.

— Ты сама знаешь о чем. — Глэдис прижала ее к себе и погладила по волосам. — Никогда не бывает поздно. Бывают просто упущенные возможности. Но это тоже можно исправить, было бы желание.

— Ты, правда, в это веришь? — Даниель с надеждой взглянула на нее.

— Конечно. — Глэдис улыбнулась. — Я не только верю, я знаю это.

— Я не уверена, что поступила правильно, — прошептала Даниель. — Но теперь уже поздно.

Глэдис взяла ее за руку.

— Никогда не поздно, — мягко, но твердо повторила она. — Если он любит, никогда не поздно.

15

Даниель открыла глаза и улыбнулась.

Рождество!

Всю жизнь она просыпалась в этот день с радостным ощущением праздника и того, что должно было произойти.

Осторожно поднявшись с кровати, она надела халат и вышла из комнаты. Мягкие тапочки бесшумно ступали по деревянному полу.

Подойдя к перилам, Даниель взглянула вниз.

Гирлянды украшали холл, придавая ему праздничное великолепие. Вчера они все вместе декорировали дом. Папа, мама и она. Как в добрые старые времена.

Только теперь ей не разрешали лазить на стремянку.

Улыбнувшись, Даниель начала спускаться.

Сначала она не поняла, что произошло. Потом посмотрела вниз, на свои ноги, рядом с которыми растекалась лужа.

— О господи! — воскликнула она. — Мама, папа! Я рожаю!

— Потерпите еще немного. Главное правильно дышите, когда будут схватки, — говорила акушерка, стоя рядом с ней.

Даниель напряглась.

— Мне кажется, что у меня одна постоянная схватка! — простонала она. — Как я их различу?!

— Я буду тебе говорить, — сказала Глэдис, беря ее за руку и следя за монитором.

— Приготовились!..

— Ты уверена, что не хочешь принять обезболивающее? — с беспокойством спросила Глэдис.

— Да, мам, уверена. — В глазах Даниель плескалась решимость.

Маленькая Сидни Маккей огласила белый свет своим первым криком в шестнадцать часов пятнадцать минут.

Даниель облегченно вздохнула и откинулась на подушку.

— Ну вот и все, — радостно прошептала она.

— Нет, вам еще рано расслабляться, — мягко проговорила акушерка. — Еще должен отойти послед.

— Это уже не больно. — Глэдис крепко сжала ее руку.

Даниель с благодарностью посмотрела на нее.

— Спасибо, мам.

— Вот, держите. — Улыбаясь медсестра передала ей на руки малышку, завернутую в розовую пеленку. — Ваша дочь просто прелесть.

Даниель прижала к груди свою кроху, любуясь ею.

— Она похожа на тебя, — заметила Глэдис, разглядывая девочку, которая смешно морщила носик и открывала рот.

— Так и должно быть. — Даниель улыбнулась. — Она же моя дочь. — Грусть легким облачком пробежала по ее лицу.