По вере его (СИ)

— У тебя есть немного времени, чтобы попрощаться, — равнодушно бросил он, смотря в сторону. Нестерпимо хотелось остаться одному, чтобы избежать так раздражающей его ненужной суеты — даже в посмертии люди оставались людьми, со всеми присущими этому биологическому виду слабостями. Все вели себя по-разному: плакали, молились, закидывали его вопросами, начинали рассказывать о своей жизни, за излишней болтливостью или привычными действиями пряча страх перед ожидающей их неизвестностью. Редкие уходили, сохраняя молчаливое достоинство. Обычно он говорил что-то ободряющее, едва ли вслушиваясь в произносимые слова, но сегодня даже такой малости делать не хотелось — ему никто не посмотрит вслед, почему бы в таком случае не побыть немножечко эгоистом? Локи не боялся. Это было всего лишь желание сохранить с трудом обретённый душевный покой. Которым он абсолютно ни с кем не хотел делиться.

— Локи, — неожиданно раздалось сбоку, — как ты смог остаться?

Раздражение заклокотало внутри, грозным цунами сметая хрупкие ростки безмятежности, поэтому ответ прозвучал резче, чем хотелось бы:

— Оно того не стоит.

— Почему?

— Потому что… — Ангел на мгновение замолчал, точно давая Люси шанс добровольно отказаться от знаний, что заведомо несут в себе лишь разочарование и боль. — Потому что у людей слишком короткая память. Что стоят все их слова и клятвы, если через месяц они уже и не вспомнят, как тебя зовут? Где та вечная любовь, о которой сложено столько стихов? Это всего лишь сладкая сказка, а мы, глупцы, продолжаем в неё верить даже после смерти.

Ком в горле заставил поперхнуться уже не нужным воздухом. Локи устало опустил веки: всё-таки сорвался, неосторожно раскрывшись перед чужим человеком. Как же глупо… Было не стыдно, скорее досадно. Как после нелепого промаха, совершённого по вине не так сложившихся обстоятельств — вроде и не виноват, но всё равно неприятно.

— Она забыла тебя, да? — прикосновение прохладных пальцев к руке заставило его вздрогнуть. Первым желанием было отшатнуться, любыми силами избежать физического контакта, но тело, словно в насмешку, не слушалось, наслаждаясь давно позабытым ощущением живого человеческого тепла. Лёгкие неожиданно обожгло осенней сыростью, в носоглотке засвербело от приторного ванильного аромата, живот скрутило фантомной болью — до закипевших под закрытыми веками слёз. Переливчатый женский смех звонким эхом вспугнул успокоившееся было сердце, пуская его в галоп за улетающими в небытие осколками памяти.

Они были женаты всего месяц. Маленькая квартирка почти под самой крышей, незаконченные полотна на полу вдоль стен, заставленные геранью подоконники, грандиозные планы на будущее. В тот вечер по дороге домой он зашёл в пекарню за свежими круассанами — зарплата мелкого клерка в адвокатской конторе не позволяла пока делать жене дорогие подарки, но на такие приятные сюрпризы её вполне хватало. А на соседней улице напоролся на нож уличного грабителя и долго смотрел, как перемигиваются высоко в небе холодные сентябрьские звёзды, стискивая слабеющей рукой пакет с пахнущими ванилью булочками.

Он и мысли не допускал о том, чтобы оставить любимую женщину одну — пусть хоть так, издалека, присматривать и оберегать. Поддерживать, убеждая вновь взяться за кисть. Радоваться первой успешной выставке. И с болью замечать, как некогда близкий человек вычёркивает его из своей жизни: подарки, совместные фото, приятные мелочи, бывшие когда-то частью их жизни — всё это бесследно исчезало, освобождая место новому, яркому и живому. Локи смирился, но понять и простить так до конца и не смог.

— Она ещё жива?

— Да, — горло саднило после долгого рассказа, отчего голос был хриплым и казался чужим. — На днях справляла своё восьмидесятилетие. Трое детей, семь внуков, два правнука. Вполне довольна своей жизнью. Ты твёрдо решила? — он не имел права её отговаривать, но всё же задал этот вопрос в надежде, что девушка не станет повторять его ошибку.

— Не волнуйся за меня, — улыбнулась Люси. — Я просто хочу, чтобы Нацу был счастлив. А со мной или с кем-то другим — это не важно.

— Тогда мне пора.

Они поднялись со скамейки. Ангел собирался всего лишь кивнуть девушке на прощание, но та неожиданно крепко обняла его, по-дружески коснувшись губами щеки:

— Спасибо за всё, Локи. Обещаю, я никогда тебя не забуду.

Ангел немного смутился от такой вольности, но всё же позволил себе осторожно приобнять её в ответ. Всего лишь на пару мгновений — дольше тянуть с прощанием не было смысла. Локи, поправив очки, сунул руки в карманы и, насвистывая, неторопливо пошёл прочь, решив напоследок устроить себе небольшую прогулку по городу.

Люси неотрывно смотрела ему вслед. И лишь когда Ангел достиг конца аллеи, она громко, с чувством крикнула:

— Удачи!

Локи, не оглядываясь, поднял руку, отсалютовал ей и растворился в воздухе.

*

— Здравствуй, — тёмно-синие ирисы с жёлтыми прожилками легли на землю рядом с могильной плитой. — Прости, что не приходил. Я… просто не мог.