По вере вашей да будет вам… (Священная книга и глобальный кризис)

Далее Сольский сообщает, что при Анне Иоанновне в 1735 году дело возобновилось, но им занимались другие люди, которым не понравилось, что некоторые исправления были произведены по еврейскому подлиннику, некоторые — по Вульгате и каким-то другим текстам, но не по текстам 70 толковников, как хотел Пётр I. Член Синода Феофан не желал переводов с Вульгаты. Создали комиссию по предложению Феофана, но она не справилась с задачей, и работа надолго остановилась.

При Елизавете в 1751 года, наконец, цель была достигнута: издали Библию, копию Московской Библии 1663 года с исправлениями и номерами глав и стихов по Вульгате (стр. 564). Позднее, начиная с 1756 по 1800 год, почти каждый год постоянно редактировали и издавали Библию. Интересно получается: Елизавета, как известно, не любила жидов и выпустила даже приказ об их высылке из России[63], но Библию, в составе которой был Танах, разрешила напечатать, очевидно, не связывая одно с другим или вообще не вникая в суть явлений.

Историк Костомаров с одобрением отнесся к поступку Елизаветы: «Самым благочестивым подвигом императрицы было печатное издание Библии, которое стоило многолетних трудов учёным духовным и поступило в продажу по пяти рублей за экземпляр». Это было очень дорого, и за такую цену Библию не могли приобрести простые миряне, да и небольшие тиражи ограничивали распространение двуединой Библии. В богослужении в то время, как отмечает Сольский (стр. 566), более всего употреблялись Псалмы.

Таким образом, несмотря на то, что к концу XVIII века двуединая Библия была издана дважды, распространения в России она не получила и популярностью не пользовалась. Священными книгами по-прежнему оставались Новый завет и Псалтирь.

Но с конца XVIII века ситуация начинает изменяться достаточно быстро. По-видимому, неудачные попытки прямого внедрения еврейской Библии заставили хозяев проекта сменить тактику. Стало ясно, что сначала необходимо изменить взгляды людей, прежде всего священнослужителей, на Ветхий завет, доказать им, что Ветхий завет связан с Новым заветом и что эти две книги неразделимы.

С этой целью принимается постановление, регламентирующее назначение священнослужителей: теперь иереем мог стать только выпускник школы при архиерейском доме или епархиальной семинарии, хотя раньше достаточно было домашнего образования. К концу XVIII века увеличивается количество духовных учебных заведений, а в начале XIX века произошёл качественный скачок.

При Александре I богословскому образованию уделялось особое внимание. Сольский отмечает, что император создал в 1807 году комитет, который занимался реформами по совершенствованию духовно-учебных ведомств.

Комитет определил для духовных училищ, какие науки являются главными, а какие — второстепенными. В результате основное внимание стало уделяться изучению древних латинского и греческого языков, славянского языка, церковной и священной истории. К второстепенным наукам комитет отнёс математику, философию и историю, которые изучались в низших классах. В продолжение академического курса полагалось прочитать Ветхий завет, а потом Новый завет. Из Ветхого завета необходимо было знать книги: Бытиё, Екклесиаст, Песнь Песней, Исаия и Псалтирь. Из книг Нового завета: Евангелие от Иоанна и послания Павла.

Отметим, что одна из главных книг Пятикнижия — Второзаконие — не стоит в учебной программе и внимание учащихся не акцентируется на Евангелиях от Луки и Матфея, где есть родословная Христа.

При изучении Ветхого завета пришлось пользоваться западными наработками, так как своих пособий ещё не было (что мы и доказываем):

«В преобразованных по уставу 1808–1814 гг. русских духовных академиях Ветхий завет должен был преподаваться «соответственно современному уровню на Западе библейской науки и на одной линии с последними открытиями науки»[64].

На Западе к тому времени Ветхий завет уже приняли в качестве священной книги, и соответственно были разработаны методики его преподавания.

Как и следовало ожидать, академическое образование привело к появлению обилия богословских трудов, написанных выходцами из семинарий, которые владели древними греческим и латинским языками, грамматикой и риторикой. Слушатели изучали богословские труды византийских и западных авторов и со временем стали писать сами.

Говоря о богословской науке толкования Библии, епископ Михаил (Лузин) писал[65]:

«Молода ещё у нас эта наука, особенно в той области, которую мы предлагаем рассмотреть, сравнительно с возмужалою наукою Запада».

Как отмечает Юнгеров[66], вначале писали толкования на книги Нового завета и Псалмы, т. е. наиболее употребляемые в церковной практике книги. Ректор академии Аполлос Байбаков составил толкования апостола Павла по славянской Библии.

В общем, процесс был запущен удачно, да так, что остановить его было уже невозможно. Ориентируясь на западных авторов, богословы РПЦ стали подражать им в толковании книг Ветхого завета.