По вере вашей да будет вам… (Священная книга и глобальный кризис)

Был ли Лютер посвященным или его просто «развели» — это не имеет значения. Если бы он был за народ, то наверняка поддержал бы восстания крестьян и боролся за улучшение их жизни. Но он наоборот, требовал подавления восстания и уничтожения восставших. Не зря его звали «доктор Лгун». Он перевёл Новый завет на немецкий язык и его начали распространять среди крестьян. Крестьяне увидели в нём призыв к справедливости и стали требовать раздела земли и признания за ними полноты достоинства человека, а не разновидности собственности господ, включая и господ-церковников и т. п. (см. «Двенадцать тезисов германских крестьян»), но Лютер их не поддержал.

Есть ещё один тонкий момент, говорящий о чьём-то влиянии на Лютера. Ему подсунули в 1542 году труд какого-то доминиканского монаха о Коране.

«Лютер читал книгу и содрогался от того, что люди поддаются уговорам дьявола и воспринимают такие гнусности. Перевод сочинения [монаха-доминиканца] был опубликован уже в апреле 1542 г. Необходимость этого издания [Лютер обосновывал тем], что и в Германии должно быть известно, насколько гнусна, лжива и ужасна вера Магомета»[188].

Лютер не удосужился сам прочитать Коран, а сделал серьёзные выводы, основываясь на книге какого-то монаха. А кто в то время, кроме раввинов, был противником Корана? Ведь Коран — альтернатива библейской доктрине скупки мира и порабощения человечества на основе иудейской монополии на ростовщичество.

Главное «достижение» Лютера — перевод масоретской Библии и предложение её в качестве священной книги. А дальше процесс пошёл уже сам собой. Текст синодальной Библии, распространяемой в России, с точки зрения содержания концепции не отличается от Библии Лютера.

22. Может ли хозяйство общества нормально функционировать без ростовщичества?

Благодаря средствам массовой информации и «учёным-экономистам» ростовщичество сейчас воспринимается большинством населения как безобидная кредитная деятельность, без которой не может функционировать нормальная рыночная экономика. И все думают, что так было всегда, а иначе и быть не может.

Однако можно себе представить альтернативную концепцию, в которой плата за взятые в займы деньги отсутствует, т. е. ссудный процент равен нулю. Более того, если кто-то решил положить деньги в банк, то ему самому приходится платить за хранение денег.

При ростовщичестве прибыль возникает в финансовом контуре, хотя ростовщик, отдавая деньги под процент, ничего не производит, а при альтернативной концепции этот номер не проходит: если приходится платить за хранение денег, то накопление их теряет смысл, зато появляется смысл их инвестирования в какое-либо дело, которое впоследствии будет давать устойчивый доход.

В первом варианте деньги делают деньги, а во втором — деньги всё время участвуют в процессе созидания и приносят благо всему обществу, а не только тому, у кого они сконцентрировались по разным причинам.

Оказывается, что в мировой истории были времена, когда экономика ряда государств функционировала на альтернативной финансовой концепции (не ростовщической), и это продолжалось несколько веков, пока финансовый контур не был перехвачен ростовщиками.

Из учебников истории средних веков мы это не узнаем и даже очень удивимся, что в средние века могло быть что-то достойное внимания современных финансистов. Из описаний историками событий того времени мы можем узнать, что средние века — это сплошные крестовые походы, войны, инквизиция и т. п. ужасы.

Иное мнение на этот счёт есть у бельгийского учёного-финансиста Бернара А. Лиетара, которое он изложил в книге «Душа денег»[189]. Мы приведём из этой книги некоторые отрывки, которые соответствуют теме настоящей записки. В главе 2настр. 137 он пишет:

«Мы находим очевидным, что копить деньги — это хорошая идея. Во многих странах родители открывают счета для своих детей, чтобы приучить их к сбережениям в такой форме. Это принятая часть “современной этики” — беречь деньги на пресловутый “чёрный день”. Процент по вкладам — побудительный мотив для аккумуляции сбережений. Более того, вся банковская система приспособлена для сбора сбережений в такой форме, чтобы эти депозиты, в свою очередь, могли служить для новых займов.

Представьте себе мир, где происходит обратное. Положим, есть денежная система, где плата за хранение денег невелика, но валюта сама поддерживает свою стоимость. Что получится?

Во-первых, деньги будут использоваться только как средство обмена, а не для сбережения. Во-вторых, можно сделать сбережения в формах иных, чем деньги, таких, как продуктивные активы, акции корпораций, лес, произведения искусства: во всём, что имеет свойство увеличивать свою ценность со временем. В-третьих, так как никто не будет заинтересован в аккумуляции денег, они станут использоваться для реального обмена и будут в достаточном количестве даже у низших слоёв общества. Короче, такая система соответствует высказыванию, что “деньги — как удобрение, лучше работают, когда разбрасываются”.