По вине Аполлона

Мы прошли мимо одной закрытой двери и остановились у второй. Открыв ее, Натаниэль пригласил меня войти. Аполлон тявкнул, напомнив мне о моих манерах.

— Благодарю вас за ваше гостеприимство, — поспешила я сказать.

Он зажег стоявшую на прикроватном столике лампу и знаком показал мне, чтобы я садилась.

— Пока еще рано меня благодарить. Как вы понимаете, это только на сегодняшнюю ночь. Завтра вам придется найти себе жилье где-нибудь в другом месте. — Взяв в руки керамический кувшин, он вылил из него воду в стоявший на тумбочке тазик. — Советую вам привести себя в порядок.

Я поморщилась, представив, как, должно быть, выгляжу сейчас — вся в пыли и собачьей шерсти — и шагнув к тазу, с наслаждением плеснула себе в лицо прохладной воды.

— Если вам понадобится ванная, — произнес он чопорным тоном, — то она находится здесь же, между нашими комнатами.

Я улыбнулась, испытав облегчение. Признаться, я начала уже бояться, что мне придется воспользоваться ночным горшком.

Он стоял, возвышаясь надо мной, и я вдруг с особой остротой почувствовала, насколько он был огромен; он сразу же словно заполнил собой комнату, когда мы вошли. И дело тут было не только в его росте или телосложении, но и в яркой внешности и горделивой осанке, которые мгновенно приковывали к нему твой взор.

— Я, кажется, забыл представиться, — проговорил он смущенно. — Меня зовут Натаниэль Стюарт, хотя, полагаю, вам было известно мое имя, когда вы решили забраться ко мне на чердак. А вас как зовут?

— Тейлор.

Мгновение помедлив, он пожал протянутую мной правую руку. Пожатие его было крепким и одновременно удивительно нежным.

— Солидная фамилия. А как насчет имени?

— Тейлор и есть мое имя, — объяснила я, — а фамилия Джеймс. Меня назвали так в честь певца… я хочу сказать, артиста, которым восхищалась моя мать.

— Никогда о таком не слышал.

— После Джима Кроуса он больше всех ей нравился, — пробормотала я, невольно подивившись про себя тому, что говорю в прошедшем времени о ком-то, кто фактически еще даже не появился на свет. Этот странный сон явно затянулся. Мне вдруг пришли на память слова из песни Кроуса «Время в бутылке»:

«…Если бы я мог хранить время в бутылке, первое, что я сделал бы…» Может, именно это я и делала сейчас — сохраняла время? Или даже жизни? Возможно ли, что все это не было сном… что я и в самом деле была в прошлом и могла изменить ход событий? У меня голова пошла кругом при этой мысли. Но, конечно все, подобное предположение было полнейшим абсурдом.

— Тейлор… Странное имя для женщины, особенно такой… интересной.

С его лица не сходило удивленное выражение. Я видела, он теряется в догадках, не понимая, почему я не выбрала себе более подходящее для моей профессии имя Бел, Бренди или Флейм. С трудом я подавила невольно вспыхнувшее во мне раздражение. В сущности мне не было никакого дела до того, что он думает про меня. Это меня совершенно не касалось — по крайней мере, до тех пор, пока он не посчитает меня достаточно сумасшедшей, чтобы выставить за дверь.

В следующее мгновение размышления мои были прерваны послышавшимся в коридоре голосом:

— Натаниэль? Ты здесь? Я услышала, что кто-то разговаривает.

Внезапно дверь распахнулась и в комнату влетела прекрасная девочка, мгновенно напомнившая мне фарфоровую куклу своей гладкой, цвета слоновой кости кожей и ниспадавшими поверх строгой ночной рубашки длинными, до пояса темными локонами.

— Виктория! — сурово произнес Натаниэль. — Сколько раз я просил тебя стучать, а не врываться в комнату подобным образом?

Я буквально открыла рот от изумления, когда до меня дошло, что эта красивая жизнерадостная девочка и есть та самая обезображенная ужасными шрамами и согнувшаяся от старости Виктория, с которой я беседовала только сегодня утром. Меня поразил контраст между старыми выцветшими фотографиями и живой, в расцвете юности и красоты Викторией, которая словно только что сошла с картины Ренуара. На вид ей было лет одиннадцать или двенадцать, и это подтверждало мое предположение о том, что в своем сне я перенеслась в первые годы двадцатого столетия. Поствикторианская эпоха, но самое ее начало.

— Извини, — девочка подняла огромные глаза в обрамлении длинных густых ресниц на брата. В следующее мгновение она перевела взгляд с Натаниэля на меня и обратно. — Я не знала, что у тебя гости.

Внезапно я вздрогнула, заметив у нее на шее золотую цепочку. Будто прочтя мои мысли, она высвободила из-под рубашки висевший на цепочке медальон и медленно провела по нему пальцем. Медальон, как я сразу же увидела, был абсолютно идентичен тому, который подарила мне Виктория… и который я потеряла во время землетрясения. У меня буквально сперло дыхание. Для простого совпадения это было уже слишком…