По вине Бальзака

Решив не разводиться - во-первых, из-за детей, во-вторых, потому, что гордилась именем, которое носила, наконец из-за того, что не хотелось признаваться родителям в своем поражении, она была вынуждена, как ни тяжело это было, привыкнуть путешествовать одной с детьми, переносить навязчивое сочувствие друзей, отвечать улыбкой на вопрос, почему нет ее мужа. Наконец после шести лет одиночества, устав от жизни, мучаясь смутной потребностью в ласке, томясь, несмотря на все разочарования, мечтой об идеальной чистой любви, главной отрадой ее девичества, она взяла в любовники коллегу и политического единомышленника Треливана - человека тщеславного и грубого, в свою очередь бросившего ее через несколько месяцев.

Эти два несчастливых опыта напрочь отвратили ее от мужчин. Она вздыхала и грустно улыбалась, когда при ней заговаривали о семейной жизни. Она была живой, остроумной девушкой, а стала вялой и молчаливой. Врачи нашли в ней покорную пациентку, безнадежно больную неврастенией. Она жила в вечном ожидании какого-нибудь несчастья или смерти. Она окончательно потеряла ту милую доверчивость, что придавала ей столько очарования в юности. Она считала, что не создана для любви и недостойна ее.

Пасхальные каникулы прервали занятия, предоставив Лекадье вдоволь времени для раздумий. И он решился. В первый учебный день, после урока, он попросил у г-жи Треливан позволения поговорить с ней наедине. Решив, что он хочет пожаловаться на одного из своих учеников, она провела его в малую гостиную. Следуя за ней, он был совершенно спокоен, как перед неизбежной дуэлью. Едва она притворила дверь, он признался, что не в силах более молчать, что он живет только теми мгновениями, когда видит ее, что облик ее все время стоит перед его глазами - в общем, вымученно и литературно объяснился в любви, после чего приблизился и попытался взять ее руку.

Со смущением и досадой она глядела на него, повторяя: "Но ведь это нелепо... Да замолчите же..." Наконец она сказала: "Это просто смешно, перестаньте, прошу вас, и немедленно уходите", - столь умоляющим и вместе с тем решительным тоном, что он почувствовал себя побежденным и пристыженным. Он удалился, пролепетав: "Я попрошу г-на Перро прислать вместо меня другого учителя".

В прихожей он остановился в растерянности, начал искать шляпу, так что слуга, услыхав, вышел из буфетной, чтобы проводить его.

И тут ситуация - изгнанный любовник уходит в сопровождении камердинера - внезапно напомнила моему товарищу только что прочитанную новеллу Бальзака, короткую, но превосходную - "Покинутая женщина".

Вы все, конечно, знаете ее? Ну да, вы же не бальзаковеды... Тогда я напомню, чтобы были понятны дальнейшие события, что в ней молодой сумасброд проникает под вымышленным предлогом к женщине и с места в карьер объясняется ей в любви.

Бросив на него гордый, презрительный взгляд, она звонком вызывает камердинера: "Жак - или Жан, - проводите этого господина". До сих пор все повторяет историю Лекадье.

Но у Бальзака юноша, проходя через прихожую, размышляет: "Если я уйду, то навсегда останусь глупцом в ее глазах, быть может, в эту минуту она сожалеет, что так резко отказала мне от дома; мое дело - угадать ее волю". Тогда он говорит камердинеру: "Я что-то забыл", поднимается, находит г-жу де Босеан в гостиной и становится ее любовником.

"Да, - подумал Лекадье, пытаясь попасть в рукав пальто, - в точности мой случай. Но я не только буду выглядеть глупцом, она вдобавок все расскажет мужу. Если же я сейчас вернусь к ней, то, напротив..."

И сказав камердинеру: "Я забыл перчатки", он почти бегом пересек прихожую и открыл дверь будуара.

Госпожа Треливан сидела в задумчивости у камина. Она удивленно, но нежно взглянула на него:

- Как? - сказала она. - Это опять вы? Я думала...

- Я сказал камердинеру, что забыл перчатки. Я умоляю, выслушайте меня, дайте мне хоть пять минут.

Она не протестовала, скорее всего за те мгновения раздумий, пока мой друг отсутствовал, она успела пожалеть о своем добродетельном порыве. Людям свойственно презирать то, что идет им в руки, и цепляться за то, что ускользает, и потому, наверное, с искренним негодованием выставив его, она захотела вновь его увидеть, едва он ушел.

Терезе Треливан было тридцать девять лет. Еще раз, скорее всего в последний, жизнь ее превратится в мучительное и сладостное смешение боли и радости, начнутся вновь свидания, тайные письма, бесконечные ревнивые подозрения. Ее возлюбленным будет юноша, бесспорно талантливый; быть может, с ним - человеком, который всем будет обязан ей, - воплотит она свою мечту о материнской заботе, которую так сухо отверг муж.

Любила ли она его? Не знаю, но склонен думать, что до того дня она видела в нем блестящего преподавателя и только - не из высокомерия, из скромности. Когда он приблизился к ней, произнеся длинную речь, которой она не слышала, она протянула ему руку и с невыразимой грацией отвела глаза. Этот жест, в духе героинь Лекадье, так очаровал его, что он с неподдельной страстью поцеловал ее руку.