По волчьему следу

- Тем более надо выпить.

Некромант поглядел на приоткрытую дверь. И выражение лица его стало столь тоскливым, что я сказала:

- Если нам тут стоять не обязательно, то можем и там обсудить.

Кофе Софья сделала в литровой кружке из темного стекла. Я бы такую не осилила, а вот в лапищах некроманта она смотрелась весьма даже гармоничной. За дверью обнаружилась кладовая, переделанная Ярополком под маленькую кухоньку. На второй стене её виднелась еще одна дверь, тоже, что характерно, белая, но запертая. Девочка подошла к ней, понюхала и плюхнулась на пол.

- Там я иногда… ночую. Когда работа есть вот. Тут обычно работы немного, если и случается смерть, то большею частью по естественным причинам. Старость там. Болезни.

- Большей?

- Бывает всякое. И самоубийц привозят. И тех, кто в кабаке подрался с летальным исходом. На нож угодил. Или еще чего. Но это и вправду редко. Наш такого не любит.

Это он про Шапошникова, надо полагать?

Про кого ж еще-то.

Мне досталась железная кружка, куда Софья щедро плеснула и кофию, и молока. Сахару я уже сама добавила. Она же устроилась в углу, на табуреточке, и свою чашку держала обеими руками.

Сидела.

Слушала.

К кофию нашлось печенье, пусть и твердоватое, но не до каменного состояния.

- Я… собирался на рынок… но вот… не люблю я это. И людей пугаю, - Ярополк явно извинялся.

- Головы, - напомнила я.

- Головы… так вот, как я говорил, довольно легко можно определить, когда смерть насильственная. Убить человека, чтоб он этого не заметил, не понял, не успел испугаться сложно. А вот страх оставляет отпечаток. Злость еще. Отчаяние. Любая сильная эмоция – почти печать… а когда её нет… когда вот человек во сне отходит. Или болеет и знает, что болен. И напротив порой смерть воспринимают, как облегчение.

Он ел печенье до крайности аккуратно.

- И этот… Митрофан?

- В иных условиях я счел бы, что смерть наступила во сне. Или убили его столь быстро и точно, что не сумел понять, что происходит…

А это и вправду непросто.

Убить человека не так уж сложно. Я знаю. Пробовала.

Убить быстро тоже нетяжко.

А убить так, чтобы быстро и легко, чтобы он вот раз и отошел… не представляю. Тот же удар в почку, - смерть быстрая, но отнюдь не мгновенная.

- Если бы он был целым… - некромант прихлебнул кофе и зажмурился, потом спохватился. – Извините… с манерами у меня тяжко.

Плевать на манеры. Лишь бы с некромантией было нормально.

- Так вот… если его убили быстро, то… сердце остановилось бы. И да, тело можно было бы подвесить и спустить кровь. Охотники часто так поступают. Или на бойне… да, пожалуй… коров оглушают, а затем перерезают артерии. Животное находиться без сознания и не понимает, что происходит. А кровь вытекает. И смерть получается быстрой. Безболезненной. Это влияет на качество мяса. Как и отсутствие крови. Если её не спустить, она скапливается в мышцах, в итоге мясо теряет вид. Да и вкус тоже.

Надо же, какая осведомленность.

- И чем их… оглушают? – уточнила я.

- Как правило, колотушкой. Бьют по голове и все…

- А здесь?

- Нет, - Ярополк снова прихлебывает кофе. – По голове его не били… и дурманящих веществ в крови я не обнаружил. Так что, если и глушили, то как-то… иначе. Я подумаю, как могли бы. Но ведь похоже… да… похоже… оглушили быстро. Он не успел понять, не успел испугаться. Потом подвесили и вскрыли сосуды… думаю, на шее, потому и линия среза головы высокая, неудобная. Может, её отделять и не планировали поначалу?

Он снова задумался, и сила, выбравшись из-под контроля, расползлась, растеклась запредельным холодом. Вот же ж…

А силы в нем немало.

- Если не планировали, то понятно… я еще думал, что как-то неудобно так резать было, чтоб под самым подбородком. У тех двоих пониже-то взяли. Кстати, тоже явно специалист… ровненько так, меж позвонков. И нож хороший. Но нож ладно, нож и купить можно, в отличие от опыта. А вот опыт у него есть.

Я прикинула, сколько покойников находится в мертвецкой, и согласилась, что опыт у нашего нынешнего нелюдя и вправду немалый.

Глава 22 Шатун

Глава 22 Шатун

«Порой случается такое, что медведь не успевает за лето и осень жиру набрать, оттого и просыпается он серед зимы, отощавший и злой от голода. И голод этот, холод лишают зверя былой осторожности, а такое же всякого разума, гонят его к людям, в коих он видит легкую добычу…»

«Журнал охотника», статья князя Варяжского «Слово о медведе».

Шапошников заглянул аккурат к обеду. Постучался этак, вежливо, но ответа дожидаться не стал, сразу открыл дверь, словно тем самым показывая, кто тут настоящий хозяин.

- Как вы тут? – осведомился он.

И цепкий взгляд скользнул по кабинету, зацепился за Тихоню, который матерясь себе под нос, перекладывал листки со свежими показаниями.

Пустое дело.