По воле богов

   лишь скинул сапоги.

   И парня вытащил один, не крикнув: 'Помоги'.

   Наоборот, меня тогда он отгонял,

   и в воду лезть не позволял,

   грозился, что отрежет уши.

   - С него бы сталось. Тот еще был уж.

   Арман и Бони негромко рассмеялись, и в который раз приложились к горлышку бутылки.

   - Достойнейший из нас, он славный муж.

   Вот только был...

   Теперь же здесь лежит недвижим.

   О смехе Нерил позабыл.

   Не говорит, не смотрит и не дышит.

   Не жизнь была, а лишь один туман.

   - Мне не хватает так его, Арман!

   Бониваль вдруг уткнулся в плечо друга. Он не плакал, слез не было. Но сердце Бони сжала леденящая тоска.

   - Ведь мы дружили столько лет!

   А одного из нас уж нет.

   Казалось, вечна наша дружба.

   Что крепче стали, и верней, чем князю служба.

   Прошу, мой друг, ты действуй осторожно,

   тебя терять совсем уж тошно.

   - Эй, Бони, стой! Меня хоронишь слишком рано,

   еще Эльмина ждет Армана.

   Ты лучше песню жизни спой.

   Пусть Нерил мертв, но только телом.

   Его душа жива.

   И пусть сейчас бесплотный дух,

   но мы ему докажем делом,

   что не забыт наш добрый друг.

   Он жизнь любил.

   И каждым жестом об этом миру говорил.

   Мы будем жить и за него.

   - Жаль не увидит ничего.

   Бониваль допил вино, поставил бутылку на пол и посмотрел на Армана. На мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит мертвец, глядящий на него черными провалами глазниц. Бони тряхнул головой, отгоняя жуткое виденье.

   - Что этот лавочник в свое вино мешает?

   Мне жуть такая показалась вдруг.

   - Идем наверх, там свежий ветер.

   Излечит он случайный твой недуг.

   То склеп нас гнилью отравляет

   и мысли разные внушает.

   Так поспешим, мой друг.

   Спи с миром, Нерил.

   Арман подал руку Бонивалю, и тот поднялся, не отказываясь от помощи. Ему все еще было нехорошо. И в лицо молодого князя юноша рискнул взглянуть только на улице. На щеках Армана играл легкий румянец от выпитого вина, глаза поблескивали, и Бони совсем успокоился, спеша забыть свое видение и изгнать с души неприятный осадок.

   Молодые люди вернулись в город. Арман свернул на улицу, названную именем его деда, скользнул между домами и остановился перед дверью знакомого мага. Бониваль стоял за спиной друга, не спрашивая, зачем они сюда пришли. Никто не спешил открывать, и князь постучал снова, уже более настойчиво и зло.

   - Мой князь, Ирган уехал.

   Друзья одновременно обернулись. За ними стояла сухенькая старушонка, раскрыв в неприятной улыбке беззубый рот. Но Арман учтиво поклонился женщине.

   - Недолго ли, не знаешь, мать?

   Она пожала худенькими плечами.

   - Откуда ж мне, старухе, знать?

   Но нет его уже три дня.

   - Все ополчилось на меня!

   Ирган единственный помочь мне мог.

   Скажи мне, Бони, отчего наш мир жесток?!

   Князь поблагодарил старуху и побрел прочь. Бониваль догнал его и пристроился рядом. Он уже понял, зачем Арману был нужен именно этот маг. Когда-то Ирган выстроил портал в земли матери юного князя. Нравился ему синеглазый мальчишка, и маг любил его, как сына. Он помогал друзьям время от времени, как и в их проделках, так и в проблемах. И все это делал по дружбе. К тому же, он был единственным, кто открыл бы Арману быстрый доступ на земли вампиров. Возможно, помог бы и вызволить юную супругу князя. Но именно сейчас, когда его помощь была по-настоящему необходима юноше, маг исчез.

   - И снова перст Судьбы?

   Как бы невзначай спросил Бони, но Арман зло отмахнулся.

   - Скорей, ее издевка.

   И как все рассчитала ловко.

   Чем больше нам преград, тем крепче счастье.

   В разлуке закаляются сердца.

   Ах, если б не предательство отца!

   О, если бы ты, Бони, знал,

   как упоительна ее улыбка,

   сиянье глаз и нежность губ.

   И будет проклят тот мерзавец, что быть посмеет с нею груб!

   А будут, Бони, слышишь, друг?

   Они жену мою обидят,

   но кровососы не предвидят,

   как мстителен ее супруг.

   За каждую ее слезинку, они заплатят по счетам.

   И выплатить мне ссуду эту, от них потребую я сам.

   И он стремительно направился во дворец.

   - С ума ты сходишь! Стой, Арман!

   Как ты сказал - вся жизнь туман?

   Тебе достался самый мутный.

   Арман постой!

   Бониваль покачал головой и поспешил догнать друга.

   * * *

   Во дворце главы клана вампиров сверкнул портал. Лорд Одариан больше не сдерживал своей ярости, он наотмашь ударил дочь, и Эль, отлетела от него, запуталась в простыне, в которую была завернута и растянулась на полу. Отец стремительно пересек комнату и склонился над ней. Его глаза пылали раскаленными углями.

   - Неблагодарная Эльмина,

   отцу и клану изменила.

   Ты предала меня!

   Прошипел он, и девушка вскинула голову, отвечая отцу холодным взглядом.

   - О, нет, отец. Не я тебя,

   а ты меня предал.

   Там, на турнире, тебя не волновало предательство кузена,

   а лишь моя измена.

   А я не предала, не изменила,

   отец, я просто полюбила!

   Любовь даруется богами,

   не нам судить,

   кем увлекаться, а кого любить.

   - Молчи, презренная,

   мне тошно слушать эти сопли!

   И можешь изойти на вопли,

   но ты получишь воздаянье.

   В твоих глазах не вижу покаянье.

   Решенье принимаю я!

   Внимай с пристрастием, Эльмина.

   Итак, с сегодняшнего дня избрал тебе я мужа.

   И можешь затыкать ты уши,

   но Ройх твой муж, а ты ему жена.

   - Мой муж Арман!

   А Ройх пускай катится к Дорне.

   - Он сам тебя накажет за обман.

   Или на ложе ты взойдешь, или отправит к дворне.

   - Как я взойду на ложе, лорд,