По воле Посейдона

— Нет-нет, все в порядке. — Соклей замотал головой так яростно, что у него растрепались волосы. Забросив пару выбившихся прядей обратно за уши, он объяснил: — Я как раз хотел отпустить паву Елену побегать, как вдруг обнаружил, что она снесла яйцо!

— Да ты что!

Менедем уже видел мысленным взором целую кучу драхм…

— Хорошая новость! И если Елена начала откладывать яйца, остальные павы могут вскоре последовать ее примеру.

Мы выручим за яйца отличные деньги, как только пересечем Ионическое море.

Капитан почесал подбородок, щетина заскрипела под его ногтями.

— У нас есть солома, чтобы птицы могли устроить гнезда?

Соклей снова покачал головой.

— Нет, но я могу надергать каких-нибудь тонких прутьев из подстилки под грузом — осторожно, так, чтобы амфоры по-прежнему не стукались друг о друга. Это все же лучше, чем ничего.

— Хорошо. Так и сделай, — велел Менедем.

Соклей повернулся, чтобы идти, но брат окликнул его:

— Подожди! Я вовсе не имел в виду, чтобы ты занимался этим сам и немедленно. Это важное дело, но не настолько уж важное. Возьми пару моряков, и пусть они обо всем позаботятся.

— А, хорошо…

Честно говоря, такая мысль не пришла Соклею в голову.

Он указал вперед.

— Смотри, наемники устроили там настоящий город, верно? И это не самый маленький из эллинских городов.

— Согласен. И вероятно, управляют им тоже ничуть не хуже, чем любым из эллинских городов, — ответил Менедем.

Как он и ожидал, это замечание заставило его двоюродного брата поежиться.

— Настоящий город, — таким тоном, будто его это развлекало, продолжал Менедем. — Или нечто вроде города. Там живут не только одни наемники. Они привезли с собой жен, и наложниц, и детей, и рабов…

— И торговцев вроде нас, — вставил Соклей.

— Без торговцев им тоже не обойтись, — согласился Менедем. — Но ты не увидишь вблизи от стоянки наемников много судов. Большинство торговцев, которые прибывают сюда по морю, встают на якорь на расстоянии полета стрелы от берега.

— Надеюсь, ты собираешься поступить точно так же, шкипер, — поинтересовался Диоклей.

— Я и сам на это надеюсь, — ответил Менедем, что заставило келевста засмеяться, а Соклея улыбнуться. — Представьте, мне тоже хочется убраться с мыса Тенар целым и невредимым, — продолжал он.

— Это было бы неплохо, — сказал Соклей. — Генералы и италийские города не единственные, кто набирает здесь воинов. — Он указал на пару низких стройных судов, выкрашенных в голубовато-зеленоватый цвет. — Если это не пиратские суда, то я съем павлиньи яйца, вместо того чтобы продать!

— Даже без раскраски было бы ясно, что они пираты, — заметил Менедем. — Гемиолия, кроме этого, мало на что годится.

Галера имела два ряда весел, но верхний ряд банок, ряд транитов, не доходил до мачты: это давало команде больше места, чтобы снять мачту и рей, готовясь к атаке тараном. Ни одно другое судно из множества разновидностей галер не подходило для хищнического образа жизни лучше гемиолии.

— Надеюсь, они не присматриваются к нам точно так же, как мы присматриваемся к ним, — сказал Соклей.

— Ну, это исключено, — успокоил брата Менедем. — Лисица никогда не смотрит на зайца так, как заяц смотрит на лисицу.

— Такое облегчение это услышать! — пробормотал Соклей.

Менедем ухмыльнулся.

— Но мы не простые зайцы, — возразил Диоклей. — Мы показали тому триаконтору, что мы вооруженные зайцы. — Он засмеялся. — «Афродита» — хорошее имя для корабля, но я бы не возражал поплавать на судне под названием, скажем, «Хоплолагос» — просто чтобы люди подивились.

— Никто не дает судам таких нелепых названий, — ответил Менедем. — Их называют в честь богов, как тот пятиярусник Птолемея, с которым мы недавно встретились, в честь моря, волн, пены или еще чего-нибудь в том же роде. Корабль может называться «Свирепый», «Проворный», «Храбрый»… Но я никогда не слышал, чтобы судно носило такое дурацкое название, как придумал Диоклей.

— Разве это означает, что такого судна просто не может быть? — спросил Соклей, и глаза его вспыхнули. — Разве новое обязательно должно быть плохим просто потому, что оно новое?

У большинства мужчина такой блеск в глазах означал бы похоть. Но поскольку речь шла о Соклее, Менедем решил, что того одолела тяга к философствованию.

Он покачал головой.

— Прибереги это для Лицея, братец. Мне сейчас не до дискуссий. У нас есть более серьезные темы для размышлений, например как уйти от Тенара с неперерезанными глотками.

Он был готов к тому, что Соклей начнет спорить. Когда его двоюродный брат чувствовал склонность к абстракциям, проблемы реального мира частенько с трудом доходили до его сознания. Но Соклей сказал:

— Вполне справедливо. Причем настолько справедливо, что, пожалуй, тебе следует как можно быстрее всесторонне обдумать эту проблему. А ведь я пытался тебя в свое время переубедить, если помнишь.

— Ты же знаешь, я и сам сперва колебался, — ответил Менедем. — И решил, что шансы заработать, подобрав людей, которым нужно попасть в Италию, перевешивают риск. Но это еще не значит, что я приуменьшаю опасность.