По воле северных богов (СИ)

— Целка?

— Не-ет. Цветок я сорвал сам, уж извини, Олаф! Зато и кое-чему обучил. Вот только строптива и своенравна…

— Это хорошо… Сколько хочешь за нее?

И опять веки сомкнулись, обрывая мучения.

Теперь она в лесу. Едет на лошади впереди купившего ее викинга. Вокруг скачут еще несколько мужчин. Ничуть не смущенный этим, ее новый владыка задирает ей подол и начинает мять нежное местечко между ног. Тир больно и хочется плакать, но она сдерживается, до крови прикусывая губу. Внезапно лошадь остановлена.

— Езжайте вперед. Подождете меня на опушке. Девчонка завела меня…

Спутники ее господина отъезжают, негромко переговариваясь и смеясь. До Тир долетают их слова.

— Интересно, сколько эта протянет? Предыдущая шлюшка, по-моему, даже не выбралась из этого леска.

Ужас охватывает Тир. Она чувствует, как ее оцепеневшее тело поднимают с лошади и сажают уже по-мужски. Шуршание одежды, смешанное с шумным возбужденным дыханием у нее за спиной. Руки мужчины опять смыкаются у нее на талии. Он приподнимает легкое тело и с размаху, как перчатку на руку, насаживает мучительно вскрикнувшую Тир на свое копье.

От ее крика лошадь шарахается. Хозяин, яростно бранясь вынужден заняться усмирением животного. Тир чувствует, как что-то больно упирается ей в бок. Рука, словно обладающая собственным разумом, тянется к докучливому предмету. Рукоять… Нож зажат во влажной от страха и боли ладони, спрятан в складках скомканной юбки.

Хозяин спешивается и грубо стаскивает Тир за собой. На снег небрежно брошен плащ, и уже на него без дальнейших разговоров Олаф валит свою жертву. Его налитая плоть опять начинает терзать узкое лоно. Тир терпит. Она уже знает, когда любой, самый сильный мужчина становится почти беспомощным, и ждет… Сладкие судороги начинают сотрясать насильника, он рычит, закинув голову, и в момент наивысшей страсти сталь его собственного ножа резко погружается в незащищенное горло… Что пришло раньше — наслаждение или смерть?

Тир выбирается из-под обмякшего тела. Она вся в крови мертвого хозяина и неостановимо дрожит, но глаза ее сухи, и любой, кто заглянул бы в них сейчас, ужаснулся бы — столько ненависти и целеустремленности в этих серых озерах. Она с трудом, используя вместо подставки труп своего мучителя, забирается на его же лошадь и, подобрав поводья, пускает животное прочь от страшной поляны, стремясь достичь скалистой гряды, замеченной еще раньше, где ее следы не обнаружит и самый лучший следопыт…

Потом в тюках, притороченных к седлу, она найдет еду, немного золота, а главное одежду для мальчика ее роста, которую Олаф, наверно, купил своему сыну… Пожалуй, именно эти незамысловатые тряпки и спасли тогда Тир жизнь, в корне изменив ее.

Воздуха в груди почти не осталось и, когда она уже задыхалась, ее вытолкнуло вверх. Тир вынырнула из водоворота своего прошлого, шумно дыша и, словно зверь, попавший в западню, оглядываясь вокруг.

Олаф! Нет! Великие боги! Это Хью! Хью. Хью…

— Тир… — почти прошептал Хьюго. В его глазах застыла боль. — Позволь мне доказать тебе, что не все мужчины такие, как те, с которыми тебе пришлось иметь дело.

Он придвинулся еще ближе. Его мягкие губы нежно коснулись ее сплетенных на коленях рук, потом Хью поднял голову и приник поцелуем к приоткрытым устам девушки.

— Что ты делаешь со мной? — смятенно шептала она, когда он принялся ласкать ртом мочку ее аккуратного уха, а потом спустился вдоль шеи к нежной ямочке между ключицами.

— То же, что и ты со мной, — хрипло вздохнул Хьюго, осторожно касаясь ее груди.

— А-ах!

Когда из горла Тир вырвался этот тихий звук — полувздох, полустон, Хью осмелел и торопливо рванул вверх ее тунику.

Обнаженная по пояс девушка скованно застыла под его жадным взглядом. Она была еще красивее, чем ему помнилось. Молочно белая кожа северянки, нежные розовые соски, поднявшиеся от возбуждения, совершенные полушария груди. Его руки сами собой потянулись и накрыли эту сладостную плоть. Она невольно выгнулась ему навстречу, часто прерывисто дыша… И тут Хьюго окончательно потерял голову. Он подхватил ее на руки и уложил на середину большой кровати. Отстранившись, дрожащими пальцами расстегнул на себе пояс с мечом, уронил его на пол. За ним последовала рубаха, потом он взялся за завязки своих штанов, и когда минутой позже вновь склонился над Тир, одежда, съехав, открыла ей густые черные волосы в его паху и основание налитого страстью члена…

Ее словно ударило.

— Нет! — почти истерически выкрикнула она и закрыла ладонями лицо, локтями согнутых рук пряча обнаженные груди.

Мужчину будто подрубили. Он грузно опустился на край кровати и, упершись лбом в ее трепещущее бедро, глухо застонал сквозь зубы.

— Прости меня, я оказался слишком нетерпелив, — минутой позже проговорил он и выпрямился, нежно проведя рукой по ее вздрагивающему животу.

А потом, поднявшись, принялся одеваться.

— Пойду, прикажу приготовить тебе горячую ванну.

Хьюго нагнулся и, отведя ладони от ее лица, ласково поцеловал сомкнутые веки, из-под которых мгновенно скатилось по слезинке.