По воле северных богов (СИ)

К ним перебралась жить младшая сестра их родителя — монахиня Абердинской обители Святой Епифании. Она должна была присмотреть за детьми, но в конечном итоге именно на плечи Куини легли заботы о хозяйстве, замке и всем остальном — сестра Оливия в своих устремлениях была много ближе к небесам, чем к грешной земле.

В течение года, пока Гилфорды носили траур, их не беспокоили. Но едва закончился его срок, у ворот крепости, как вестник беды, возник курьер с посланием от принца Джона, безнаказанно хозяйничавшего на земле Англии, пока его излишне воинственный венценосный брат бился на чужбине с сарацинами. Теперь длинная рука интригана дотянулась и до молоденькой сестры одного из ближайших сподвижников Ричарда Хьюго Гилфорда.

В письме Джона без излишних реверансов сообщалось, что через месяц леди Реджине Гилфорд надлежало явиться в замок Керн на ее бракосочетание с графом Ангусом Керном… Это было равносильно приглашению на казнь, но Куини прекрасно понимала, что, ослушайся она, гнев принца обрушится не только на нее, но и на ни в чем не повинного Брайана и всех ее людей… Конечно же, она написала Хьюго и отослала троих самых верных рыцарей с тем, чтобы они любой ценой разыскали брата.

Но когда это будет? И будет ли вообще? Путь от Туманного Альбиона до Святой Земли и обратно ох как не близок! А теперь…

Что застанет Хью вернувшись домой? Что будет с замком и землями? Что станется с ней? И что ждет Брайана?

— О чем задумалась, леди Реджина?

Куини вздрогнула и непонимающе уставилась на викинга. Потом, помедлив, ответила.

— О судьбе брата…

— Судя по словам Гая, он сумеет за себя постоять.

Девушка качнула головой.

— Не о Хьюго. О Брайане. Он теперь совсем один…

— Я в одиночестве с рождения, — неожиданно резко ответил Тир. Потом, помолчав, продолжил уже спокойнее. — Пойдем, я покажу тебе, как пользоваться ванной.

Куини покорно встала и поплелась за норманном. Она очутилась в просторном помещении без окон, в котором было еще теплее, чем в спальне. У правой стены в полу была утоплена огромная каменная чаша. Тир подошел к ней и заткнул небольшое отверстие в днище деревянной пробкой, после чего указал на два шнура, свисавших с потолка прямо над купальней.

— Потянешь за тот, что с золотой рукоятью — потечет горячая вода, а тот, что с серебряной даст холодную. Можешь наполнять ванну — воды хватит.

— Как это возможно? — невольно заинтересовалась девушка.

Викинг усмехнулся.

— За стеной кухня, там стоят два чана. Один постоянно на огне. В днище каждого отверстие. Потянешь за шнур — откроешь заслонку, и вода по желобу потечет в ванну. Отпустишь — отверстие закроется. За количеством воды в чанах следят, и рабы, когда надо, пополняют их. А слив ведет прямо к прибрежным скалам. Примерно так же действует туалет.

— Просто, как все гениальное, — пробормотала Куини.

— Спасибо.

— За что?

— Это моя идея.

Девушка недоверчиво взглянула на викинга, и он встретил ее сомнение смехом.

— Купайся, потом ложись в постель. Поесть тебе принесут.

Сердце Куини совершило немыслимый эквилибр и заколотилось где-то в горле. Словно почувствовав это, Тир задержался у порога:

— Можешь спать спокойно. Сегодня твоя девственность останется нетронутой.

Среди ночи что-то разбудило Куини. В комнате горела свеча, и в ее неверном свете девушка увидела Тира. Викинг стаскивал сапоги… Ей захотелось крикнуть: «Вы же обещали!.»., но слова замерли в ее горле, и она лишь плотно зажмурилась, когда юноша поднялся и начал развязывать штаны. Спустя какое-то время кровать просела под его тяжестью, послышался шорох простыней, тихий удовлетворенный вздох и… наступила тишина. Куини поняла, что все это время боялась дышать и шевелиться. Неужели варвар все-таки решил не трогать ее? Но почему?

Кто поймет логику юной девушки? Пять минут назад она с ужасом ждала насилия, теперь же с недоумением и легкой обидой размышляла, почему оно не произошло. Она уснула только под утро, а, проснувшись не сразу поняла, где находится…

…Комната была пуста. Куини встала и, наскоро умывшись, надела чистое платье, которое обнаружила аккуратно разложенным на стуле у изголовья кровати. Оно было непривычного покроя — узкое, прямое. Длиной до пят, но без рукавов и с довольно глубоким вырезом на груди. Это платье было более открытым, чем ночные рубашки, в которых она спала дома. Девушка чувствовала себя в нем почти голой. Она подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя. Шпильки все растерялись. Теперь непослушная копна темных вьющихся волос в беспорядке рассыпалась по плечам, лицо было бледным и осунувшимся, но в зеленых глазах, прекрасно оттененных глубоким изумрудным цветом платья, горело нервное возбуждение. Кто-то подбирал платье специально для Куини. Сомневаться в этом не приходилось. И эта мысль наждаком прошлась по оголенным нервам.