По воле судьбы

Лейлани приветствовала всех объятиями и горячими поцелуями. С особой теплотой она поздоровалась с Киано.

– Ведь это ты помог мне встретить моего Люка, – пояснила она.

– Кое-кто мог бы счесть это основанием для того, чтобы возненавидеть меня до конца жизни, – пошутил Киано и подарил ей тонкой работы ожерелье из кораллов, зерен, цветов, ракушек и орехов.

– Боже, какое великолепие! – восхитилась Лейлани и прочувствованно поцеловала его еще раз.

– Эй, ребята, довольно любезничать с моей женой! – шутливо вмешался Люк.

Киано подарил Люку кувшин аува.

– Приберегал для такого случая. Это самое лучшее, какое только можно купить на островах.

Гости и хозяева уселись в плетеные кресла и принялись не спеша потягивать ананасовый сидр, охлажденный в роднике позади дома. Обширную, мощенную плиткой террасу накрывала благодатная тень двух вымахавших почти на сто футов кокосовых пальм. С океана налетал легкий бриз и шелестел в их растрепанных кронах.

– Как у тебя идут дела с новой рабочей силой? – спросил Люк, повернувшись к Джону.

– Опережаю расписание. В начале января должен прибыть первый транспорт из Гонконга.

– Мне хотелось бы нанять сюда, на плантации, человек пятьдесят, – сказал Люк. – Надо подготовиться к следующему лету, когда созреет первый урожай.

– Когда вернусь в Каилуа-Кона, сразу займусь твоим контрактом, – пообещал Джон.

К концу дня, когда женщины ушли готовить рождественский ужин, Люк как бы между делом, с подчеркнутой небрежностью поинтересовался у Джона:

– А как там Андрия? Ты часто ее видишь?

– У Андрии все прекрасно. Как всегда, ослепительна. И крайне занята. Она теперь стала правой рукой королевы Эммы и занимается новой больницей, церковью и помощью беднякам. Я пытаюсь убедить ее оказать поддержку моему министерству. Андрии цены не будет, когда начнут приезжать эмигранты. Среди них будет масса перепуганных китаянок, и помочь им на первых порах просто необходимо.

Киано налил себе еще немного сидра.

– Должен сказать, что за эти несколько лет, что вы трое живете на Гавайях, вы много сделали для благополучия нашего общества. Ваши труды невозможно переоценить.

– Только меня не примазывай, – возразил Люк. – Я самый обычный фермер.

– Оно, конечно, так. Да вот только очень скоро твое имя будет упоминаться рядом с самыми видными именами на этих островах.

– Дженнингс или Каллаган? – ровным голосом поинтересовался Люк.

Киано и Йе многозначительно переглянулись.

– В чем вопрос? Конечно, Дженнингс, – спокойно ответил Джон.

Наступила неловкая тишина, которую нарушил Люк:

– Ты говорил, Андрия знает, что я жив. Неужели она ни разу не говорила об этом с моим отцом?

Джон неопределенно пожал плечами:

– Да я откуда знаю? Спроси у нее сам, мой друг.

– От твоего чувства юмора, Джон, иногда на стенку лезть хочется! – огрызнулся Люк и повернулся к Киано: – А с твоим племянником Дэвидом она все еще встречается?

– Очень часто. Ведь не секрет, что он женился бы на ней, если бы она согласилась.

Люк криво усмехнулся:

– Ну и как с этим сейчас? И что по этому поводу думает мой отец?

– Скорее всего он не возражает. Калеб Каллаган гордится своей воспитанницей и ее популярностью в королевской семье.

– Еще бы ему не гордиться, старому приспособленцу-лицемеру! Да он душу дьяволу заложит, только бы заполучить такое влияние. Ставка-то выше некуда! Андрия Каллаган – советник короля и королевы по особым вопросам!

Джон Йе положил руку на плечо друга и серьезно сказал:

– Тебе покоя не дает, что Андрия никогда не была женой твоего отца. Намного удобнее жить с ложью, чем с правдой, потому что так меньше болит совесть. Ну а если на все это посмотреть с другой стороны? Госпожа Фортуна – мастерица мучить людей. Она крутит нашей жалкой земной жизнью, как ей заблагорассудится. Вот и дергаешься, словно марионетка, – ниточки-то у нее в руках! Она ввела в заблуждение Андрию, и та поверила, что ты умер. Тебя же она убедила, что Андрия стала любовницей твоего отца. В обоих случаях – беспардонное вранье от начала и до конца. А время только поспособствовало упрочению этого обмана. Ты влюбился в Лейлани…

– А Андрия стала любовницей Дэвида Калакауа, – мрачно проговорил Люк. – Да что толку переливать из пустого в порожнее? Было и прошло, и хватит об этом!

К облегчению обоих, разговор прервало появление Джона Макинтайра и преподобного Тэтчера.

Шотландец усиленно обмахивался своей широкополой шляпой, то и дело утирая пот с раскрасневшегося лица.

– Мы прямо с наших северных угодий! Ну, я тебе скажу! Это будут не ананасы, а сущие исполины!

– У вас обоих прямо испекшийся вид. Ваше преподобие, вон там кувшин с холодным пуншем, освежитесь. Рому я не пожалел.

– Верю, сынок. – Морщинистое лицо седовласого миссионера расплылось в улыбке.

– Знаешь, что мне рассказал преподобный отец? Будто на западных островах из колючих листьев ананаса делают одежду!

– И прочное волокно, – добавил Тэтчер. – Очень ценная вещь.