По воле судьбы. Без права на спасение

Боевой довод алхимиков лежал на каменном полу и не двигался. Только исправные щупальца, хаотично извивались расшвыряв обломки мебели, и остатки алхимического инвентаря. Щелчки, что раздавались из-под маски, звучали всё тише, пока не умолкли вовсе.

А всё произошедшее после боя, и вспоминать не хотелось. Навалилась усталость, раны ещё ныли, а голова немного кружилась. Пришлось потратить некоторое время, чтобы вскрыть сейф с механическим кодовым замком, и об этом тоже не хотелось вспоминать. Из всего, что случилось после схватки, хорошо запомнилось только содержимое сейфа. Кости, оказались красивым ожерельем. Большие отполированные до глянцевой белизны шарики и овалы держались на золотой проволоке, они бисером сплетались в прекрасный и эффектный узор. Джостар схватил ожерелье, и поспешно покинул уничтоженною лабораторию. Только на улице, на свежем воздухе, он начал приходить в себя. Боль утихала, а в голове прояснилось. Ночная прохлада обняла его невидимыми руками, приятно ласкала кожу, и помогла привести в порядок неспокойные мысли.

Из узких, и вонючих переулков, он вскоре выбрался, на широкую, ярко освещённую луной улицу. Здесь Джостар смог тщательнее оценить нанесённый ему ущерб. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше, нежели сразу после убийства спрута. «Убийства ли? Скорее акт милосердия».

Мозг этого существа, когда-то являвшегося человеком, всё ещё был жив. От этой мысли Джостару стало не по себе. Сложно было даже представить такое существование. Он огляделся. До места сбора осталось пройти совсем немного. Джостар поднял руку и посмотрел на разорванный рукав. Удар в предплечье, на который он не обратил внимания был самым неприятным. Рана не глубокая, но то что оказалась на месте плоти не понравилось нахмурившемуся Джостару. Измятые и сломанные маленькие валы, шестерёнки и пружины больше не функционировали. Где-то внутри предплечья уже работали миниатюрные поршни, и крутились оси. Это сработал вспомогательный механизм, но он не устранил проблему полностью. Левая кисть в чёрной перчатке, стала хуже слушаться, и уменьшилась сила сжатья. Была бы у него настоящая рука, из плоти и крови, он скорее всего лишился бы её от такого удара, хотя эта мысль совсем не успокаивала.

Когда он понял, что за последнее время стал часто ошибаться, было уже поздно. Убийца задумался, отвлёкся на изучение повреждений, и допустил третью за сегодня ошибку. Тихо, как кошка, откуда-то сверху спрыгнула тень, оказавшись на его пути.

Лунный свет падал на человека в жёлтом халате и тюрбане, маска скрывала нижнюю часть лица. Невысокий воин держал в руке огромный клевец. Джостар остановился и выжидающие смотрел на асуру. Он злился на свою неосмотрительность, и потерю осторожности. А ещё больше он злился на появившегося кровососа, и уже прикидывал, как бы по скорее и по тише с ним расправиться, как вдруг, услышал за спиной шипящий мягкий голос, и снова, уже не в первый раз за эту ночь, убийца почувствовал себя беззащитной жертвой, замирающей в трепете перед лицом неминуемой смерти:

– Не стоит так торопиться, человек. Ночь только начинается.

III

Праздник уже начался. Ханна успела прийти к храму, когда моления окончились, и вскоре, люди зажгут огни и понесут их по улицам города до центральной площади. Ночь воцарилась в сопровождении неполной, невероятно яркой луны, и мириад светящихся точек, одарив своей чистой красотой все ненадолго отвоёванные у дня земли. Скоро синдарийцы ответят ей ярким светом таких же огоньков, зажжённых в знак победы добра над злом, знаменуя тот день, когда бог Кришна победил демона Наракасуру и освободил мир от хаоса и разрушения. Ханна посмотрела в ночное небо, на котором не наблюдалось ни единого облачка.

Вскоре, люди начали зажигать лампады, и свечи, и приготовились к шествию, а стены храма в миг озарились сотнями огней. Его высокие башни, с красивыми барельефами уходили в небо, и почти полностью оставались скрыты в ночной темноте. Сейчас их было не разглядеть, но при свете дня они завораживали, изображениями богов, мифических чудищ и древних героев, вырезанных в камне. Ханна смотрела на башни и думала о том, как мог бы выглядеть фестиваль с такой высоты.