По воле ведьмы

— Понятия не имел, Сторм, что ты такой замечательный повар. Было очень вкусно.

— Я же тебе говорила, мы с сестрами вырастили друг друга. Мы все готовили сами лет, наверное, с пяти.

— Кошмар, — сказала Джинни.

— Выживание, — возразила Сторм. — И вам, Джинни, кое-что об этом известно.

— Ну, — снова сказал Эйден, — бефстроганов от Сторм, веселье от Бекки и ваша приятная компания, Джинни, сделали ужин особенно прекрасным. Спасибо за то, что пригласили нас, но, Сторм, нам с тобой пора поискать лагерь на ночь.

— Не говори ерунды, — тут же вмешалась мать Клодетт. — Поставь автобус на подъездной дорожке. У вас под рукой будет и вода, и электричество, а это удобнее, чем в автолагере. У меня всего две маленькие спальни, и одна из них уже превратилась в детскую, иначе я позвала бы вас ночевать в доме.

Сторм вежливо откашлялась.

— А можно нам взять Бекки с собой на ночь? Если, конечно, вы не сочтете, что мало нас знаете. Если так, я пойму.

— Я знаю Эйдена по многочисленным рассказам Клодетт. Моя дочь была по уши в тебя влюблена, Эйден. — Миссис Лэнгли отвернулась, когда заметила, как он смутился, и обратилась к Сторм: — А знаешь, ты ведь не только нашла способ включить Клодетт в жизнь Бекки. Я о том, чтобы Эйден носил запонки. Но еще… несколько минут назад я слышала, как Бекки назвала тебя мамой.

— Я прошу прощения, — смутилась Сторм.

— Не стоит. Это инстинкт. Наша Бекки чудесно разбирается в людях. Я соберу в сумку все, что вам может понадобиться. А спать она может в манеже. Его можно трансформировать в дорожную кроватку. Утром приходите на завтрак, дверь будет открыта.

— Во сколько? — спросил Эйден.

— Как Бекки решит, — добродушно усмехнулась женщина. — Она тут всем заправляет. Уж она-то вам точно даст знать, когда проснется и будет готова завтракать. — Джинни промокнула уголки глаз. — Простите старую женщину за эмоции, но я даже передать вам не могу, как счастлива, что завтра у меня не заберут Бекки.

Тяжелое чувство вины охватило Эйдена, что он не сказал матери Клодетт правду о том, как трудно что-либо сделать в сложившихся обстоятельствах, особенно учитывая, что срок подходит к концу. И насколько призрачны шансы, что им удастся сохранить Бекки. Но он решил, что мучений одного из них троих достаточно, к тому же пришло время взять на себя хотя бы часть страданий Джинни.

Глава 37

Прежде чем они вернулись в автодом, Джинни надавала такое количество ЦУ, что Эйдену пришлось все записать, чем он немало позабавил Сторм.

В автобусе он уложил Бекки в превратившийся в кроватку манеж и раз пять на глазах Сторм перепроверил свой список.

— Для того, кто божился, что у него не может быть детей и что он их даже не хочет, ты ведешь себя, как фанатик.

— Не важно. У нас здесь крошечный человечек. — Эйден пощекотал босую пятку Бекки, и малышка захихикала. Это его удивило. — Она смеется.

— Обычно, если они плачут, то потом смеются, если едят, то потом какают. Когда имеешь дело с ребенком, можно сказать, что получаешь два в одном. Всего по два. Если есть одно, то есть и другое.

Похоже, Эйден не обратил внимания на ее слова, но Сторм была не против, глядя, как он снова щекочет пятки Бекки, а она снова и снова заливается смехом. Наконец смех ее стал заразительным, и уже трудно было сказать, кто из них троих смеется сильнее.

— Она рада, что ты приехал, — сказала Сторм. — Думаю, ты тоже рад. А же тебе говорила, когда похитила, что так оно и будет.

Эйден сгреб ее в объятия и поцеловал.

— Спасибо тебе за мою дочь.

Глубокий смысл этих слов завибрировал между ними: близость столкнулась со страхом, или даже хуже.

Бекки зевнула, и Сторм отошла от Эйдена.

— Ты, папуля, меняешь подгузник и одеваешь ее в пижамку, а я грею бутылочку.

Пока Эйден кормил Бекки из ее любимой ночной бутылочки, Сторм несколько раз их сфотографировала. Они смотрели друг другу в глаза и держали бутылочку вместе. Крошечные ладошки Бекки лежали на больших умелых и талантливых руках Эйдена, как будто она заявляла, что папа здесь ради нее, ради того, чтобы выполнить любое ее требование.

В их глазах Сторм видела любовь. Безусловную, безоговорочную, бесконечную. Настоящее обожание. Любовь, которая одним взглядом говорит: «Малышка, я никогда не дам тебя в обиду». Любовь, которая отвечает: «Папа, ты — весь мой мир».

После того как Эйден покормил дочку и дал ей несколько раз срыгнуть, Сторм ходила вдоль автобуса, покачивая ее на руках, и пела колыбельную. Да простит ее природа и летние цветы, но эта малышка лежала у нее на руках, словно так и должно быть. Если Сторм не будет осторожнее, то домой вернется с разбитым сердцем, и это еще слабо сказано.

Долго-долго они с Эйденом стояли у манежа, глядя на спящую девочку.

Отойдя от манежа к изножью кровати, он вытащил рубашку из штанов и прошептал:

— После последних ночей, думаю, нам обоим пойдет на пользу по-настоящему проспать всю ночь напролет.

Сторм улыбнулась, когда он лег рядом и переплел с ней пальцы.