По волнам моей памяти (Книга об отце)

       - Так, быстренько принести сюда баян! Сейчас увидим, какой ты баянист – пулемётчик! – И, отдав  какие - то распоряжения одному солдату, достал из портсигара сигарету, прикурив её от золотой зажигалки. Угостил и меня. Вокруг группы наших бойцов, меня и офицера, собралось много немецких солдат. У многих в руках были бутылки, и употребляли они «шнапс» прямо из горлышка. Вокруг слышалась немецкая речь и издевательский смешок в наш адрес, что-то на счёт вооружения и одежды. Наверное, смеялись над палками?   Вопрос дальнейшей нашей судьбы повис в воздухе. Тем временем доставили баян прямо к окопам, на передовую. У меня промелькнула мысль:

       - Откуда, здесь в степи, среди окопов и воронок, мог появиться баян? Что значит немцы - передовая европейская нация. У них даже такое возможно.  

Принесли и поставили передо мной.

      - Давай, продемонстрируй своё мастерство. Давай, играй! – и офицер - красавчик  вынул из кобуры свой «Вальтер» и передёрнул затвор.

      - Давай, играй!

Со слов отца:

        Я подумал: - надо быть полным идиотом, чтобы не догадаться, что сейчас произойдёт, если я не заиграю. Подняв баян, накинул ремни на плечи. Я не знал что играть, и на минуту задумался. И тут меня осенило, я вспомнил, что исполнял на Московском всесоюзном  фестивале молодёжи и студентов в качестве солиста, в составе «Шахтёрского ансамбля песни и пляски».

            Летом, в 1940 году, на Московской сцене я играл «Большой вальс» И.Штрауса. Затем в Кремле, всех участников коллектива должен был награждать ценными подарками, всесоюзный староста – Михаил Иванович Калинин. Но он прихворнул, и награждение провёл нарком тяжёлой промышленности – М. М. Каганович. Он каждому пожал руку и, с тёплыми пожеланиями дальнейшего повышения исполнительского мастерства, вручил по большой коробке. А в ней были: белоснежный летний костюм, белая рубашка с чёрным галстуком, белые фуражки, парусиновые мокасины и именные механические часы «Заря»  (от автора: что характерно, бывает, достану эти часы из письменного стола отца, через столько лет, и разочек прокручу заводную головку, поднесу к уху – тикают). Это был праздник. Праздник души и сердца. Переодетый во всё белое, оркестр, вместе с руководителем - Зиновием Дунаевским, выходили из Кремля в праздничном настроении, любуясь, Царь- колоколом,  Царь-пушкой и собой. Радости не было предела. Ещё бы, не каждому из смертных выпадает счастье побывать в Кремле. (Это сейчас любой может туда попасть, купить билет и пойти на экскурсию). И не просто побывать, а быть награждённым ценным подарком. По тем временам этими вещами очень дорожили и гордились.               

             Я радовался, что вспомнил, какое произведение  сыграть для немцев. Правда, Штраус – австриец, но немцы его ценят и любят, в этом я попал в самую десятку.

             Я растянул меха, и трясущиеся, непослушные сначала пальцы начали своё привычное движение. Для проверки инструмента и ознакомления, взял два – три произвольных аккорда и пробежался по клавиатуре, так, для разминки. Они - то помнят каждую кнопочку, и знают, какой палец за каким движется. Где нужно подняться, где опуститься на клавиатуру, всё помнят.

А руки помнят, когда растянуть мех, а когда сжать. Я не обращал внимания, что ремни врезаются в плечи и причиняют мне неудобства. И зазвучал вальс И.Штрауса. По мере моей игры, весь этот кошмар постепенно стал уходить, куда - то в сторону, превращаясь в спасительную реальность. Я начал замечать всё происходящее. А вокруг меня образовалось кольцо из немецких солдат, они были пьяны и, обнявшись, раскачивались из стороны в сторону в ритме вальса. Одни подпевали, другие, пытались наигрывать на губных гармошках, как бы помогая мне. А наши пленные остались в стороне, без охраны и внимания. Да куда ж они денутся. Мне казалось, что я так не играл никогда. Под конец вальса я совсем пришёл в себя, рвал меха с неистовой силою, пальцы порхали над клавиатурой, исполняя виртуозные пассажи и каденции. Даже  пытался изобразить на лице подобие улыбки. Музыка звучала минуты четыре, пять, и за это время я стал мокрым с головы до ног, пиджак на спине – хоть выжимай.  Мне показалось даже, что я потерял в весе. И вот прозвучал финальный аккорд, «фрицы» дружно аплодировали, стучали флягами, свистели и кричали; - Браво! Браво! Гут!     

Это слово было понятно всем, потому что на всех  языках оно звучит одинаково.  

           - Браво! Браво! Гут! Зер гут!

Тем  более, когда кричат от души, с восхищением. Да, этот вальс я запомнил на всю жизнь. И этот концерт в Украинской степи,  перед фашистами, не забуду никогда.

           Немецкий офицер - красавец, поставил свой «Вальтер» на предохранитель и вложил его в кобуру. Теперь я совсем успокоился. Гораздо позже я осознал, что произошло. Мы, все восемь человек, были на волосок от гибели. Что, всего несколько минут назад нас мог расстрелять немецкий солдат, затем офицер – красавец, и что мы бы уже не числились среди живых. Что я нашёл в себе силы сыграть этот вальс, и что пальцы и руки вспомнили именно Штрауса – так любимого немцами.