По волнам жизни. Том 1

А пляж в Новороссийске был тогда неплохой. На некотором расстоянии вдоль берега дно было песчаное. Потом это место, при постройке порта, было засыпано. Стали купаться на камнях.

Тихо протекала жизнь. Ничего подобного тому промышленному и спекулятивному грохоту, который впоследствии так испортил идиллическую до того жизнь городка.

Норд-ост

Летняя жизнь иногда отравлялась местным ветром — борой, или, как его здесь, в соответствии с направлением, называют, — норд-остом. Это — воздухопад, обрушивающийся по временам с ближнего горного хребта на приморскую береговую полосу. Средина полосы норд-оста — у Новороссийска. Иногда норд-ост достигает страшной силы.

Это случается по преимуществу зимой. Норд-ост бывает тогда гибельным для судов. На рангоуте[73] брызги леденеют, и, вследствие перемещения центра тяжести, суда иногда опрокидываются и гибнут. Нередко суда выбрасывались норд-остом на берег. Брызги уносятся ветром над городом далеко от берега, покрывая подветренные стены и черепичные крыши домов ледяной корой.

Летом норд-ост — его в простом народе прозывали: «мордос», — редко бывает так грозен. Все же, когда он сильно задувает, жизнь почти замирает. Город утопает в облаках пыли, проникающей во все отверстия в домах. Выходить на улицу — сущее мучение.

По счастью, сильные норд-осты бывают не часто. Длятся они обыкновенно не дольше трех дней, изредка — от недели до десяти дней.

Когда задует норд-ост — а он часто срывается внезапно — вся громадная бухта становится темно-синей и покрывается сотнями тысяч крупных белых барашков. Воздух наполняется унылым, изводящим воем ветра…

Пароход!

Настоящим событием в жизни городка бывал в эту пору приход, два раза в неделю, парохода. Большие пароходы тогда в Новороссийск еще не заходили, а сообщение поддерживали только колесные старики: «Великий князь Михаил» и «Генерал Коцебу»[74].

Когда над одноэтажным домиком Агентства Русского общества пароходства и торговли[75] взвивался трехцветный флаг с двуглавым орлом и с почтовыми арматурами, новороссийцы знали, что в глубине бухты показался пароход.

Тот, кто мог, спешил к деревянной пристаньке у адмиралтейства.

Вспенивая воду колесами, подходил маленький «Коцебу» или всегда почему-то накрененный «Михаил» — и бросал, грохоча цепью, якорь в полуверсте от берега. Навстречу выносились на веслах казенные катера и гребные фелюги — с пассажирами и с грузами. На пароход устремлялись и любопытные горожане, и дачники — посмотреть на пассажиров, поискать между ними знакомых, купить газет, а то и просто полакомиться в пароходном буфете. Изредка съезжали и пассажиры в городок, хотя это не стоило труда, так как стоянка парохода редко длилась более часа. Фелюги непрерывно подвозили кипы табаку на пароход и свозили с него товары для городка.

Гудок — эхо которого повторялось в ущельях, — и пароход уходил, оставляя громаднейшую бухту пустой снова на три-четыре дня.

Совершенно пустой она все же не была. Близ берега стояло несколько парусных двухмачтовых судов, да с полдюжины фелюг турецких рыболовов.

Шхуна

Иное лето рейд оживлялся приходом на продолжительную стоянку шхуны. Так назывались небольшие деревянные военно-морские суда, весьма мало, впрочем, боеспособные. Это были паровые трехмачтовки, с узкой и высокой трубою и парусным рангоутом. Суда были довольно красивы, но на парах они ходили лишь со скоростью 6–7 узлов в час… Названия свои носили по береговым местностям: «Пицунда», «Бомборы», «Ингур», «Казбек» и т. п.

Приход на стоянку военной шхуны, с экипажем в сотню матросов и с десяток офицеров, вносил громадное оживление. Моряки принимали участие в жизни городка, а избранное общество горожан ездило в гости на шхуну, где встречалось с традиционным гостеприимством моряков старого времени.

Очень эффектной казалась детскому впечатлению шхуна в торжественные царские дни[76]. От бушприта через мачты и до кормы, и от каждой мачты к бортам — она расцвечивалась разноцветными сигнальными флагами. А во время салюта, точно в настоящем сражении, снопы огня из пушек прорезывали окутывавшее шхуну дымовое облако. Эхо повторяло в ущельях по несколько раз каждый выстрел, а дым тянулся далеко по бухте.

Пикники

Главным, однако, развлечением в жизни новороссийских дачников бывали пикники. Направлялись «на ту сторону», то есть противоположную городку, во «второе», в «девятое» или в Пенайское ущелье. Это были наиболее живописные ущелья. Отправлялись иногда на лошадях, на больших и поместительных пароконных линейках, забиравших сразу по восемь душ, не считая еще места на козлах. Чаще, впрочем, ездили на лодках. Так как в пикниках участвовало обыкновенно и местное начальство, то брались казенные катера. Матросы этим бывали довольны, ибо получали щедрое вознаграждение, не говоря об остатках угощения и о водке.

Ручеек журчит по дну ущелья… А возле ручья кипят несколько самоваров. Под деревьями разостланы ковры и пледы. А на скатертях такие вкусные вещи… В нескольких шагах в сторону можно рвать сочный кизиль, лесные орехи, терн, ежевику… Возвращались в Новороссийск уже при луне.