По волнам жизни. Том 1

Взял я наибольшее из имевшихся в городе помещений — все залы «Артистического общества» на Головинском проспекте[605]. К декорированию зала были привлечены едва ли не все тифлисские художники, во главе с О. И. Шмерлингом. Они не только бескорыстно исполнили труд декорирования и постройки разных художественных киосков, но и пожертвовали для беспроигрышной лотереи несколько десятков своих картин. Такое же бескорыстное участие принял и музыкальный мир, во главе с Н. Д. Николаевым, впоследствии — директором Тифлисской консерватории. Несколько десятков дам патронесс стали собирать пожертвования для лотереи.

Организация эта отнимала у меня много времени и труда, затрачиваемых сверх службы. Но у нас не прощали бескорыстной идейной работы, и около этого дела тотчас же породились злословие и клевета.

Как-то мне говорит И. В. Мицкевич, испытующе вперив в меня сквозь очки свой взор:

— Наместнику донесли, что вы истратили на устройство бала весь капитал, собранный пожертвованиями. Правда ли это?

— Как же я мог растратить эти деньги, когда они находятся на текущем счету в Государственном банке, а счетом этим распоряжаетесь вы — посредством чеков. Без вас, Иустин Васильевич, я не могу взять и копейки!

Его взгляд стал вдруг приветливее.

— Я тоже так думал и говорил об этом графу.

— Действительно, я уже затратил на организацию бала значительную сумму. Однако, — исключительно мои личные средства!

Через день меня дружески предупреждает тифлисский губернатор:

— Знаете ли, во дворце кто-то ужасно интригует против вас, — по поводу бала. Мне сегодня говорит графиня Воронцова-Дашкова:

— Это какое-то безобразие затевается у вас в городе — с политехническим балом! Говорят, что там голых женщин будут показывать!

— Имейте в виду, — продолжал губернатор, — что во дворце такое враждебное настроение к балу, что никто не придет. Как бы не испортили вам все начинание!

Делать нечего, надо брать быка за рога. Звоню во дворец дежурному адъютанту:

— Попросите графиню принять меня.

Ответ:

— Графиня примет вас завтра в одиннадцать утра.

Надо ее поймать на чувствительной струнке.

— Графиня, я слышал, что вам неверно доложили о предположенном бале.

Рассказываю ей всю программу.

— Было бы очень желательно, чтобы университет был открыт именно во время управления графа Кавказом. Это будет таким памятником времени, когда вы и граф стояли во главе Кавказа, который и время не сотрет. Вот почему я употребляю все усилия, чтобы и самый университет и предназначенный для сбора на него средств бал удались, как можно лучше.

Суровое выражение лица старухи становится приветливее:

— Да, это хорошо… Но сам граф на балу ни в каком случае не будет!

Она решает за наместника…

— Как жаль! А вы, графиня?

— Я посмотрю… Постараюсь, если смогу!

Она, однако, не приехала, но прислала от семьи свою невестку, молодую графиню Варвару Давыдовну[606].

Новое известие:

В связи с разговорами по поводу предстоящего бала в военных кругах Тифлиса была пущена мысль, что самое устройство кавказской высшей школы есть акт государственной измены против России. По этому поводу открыто называли Мицкевича, Петерсона и меня — изменниками. В особенности такие разговоры обострились в связи с предстоящим балом, и можно было ожидать бойкота со стороны военных, если не худшего какого-либо эксцесса.

Я увидел необходимость найти какое-либо лицо, высоко авторитетное в военном мире, чье участие в нашем деле парализовало бы эти нелепые разговоры и переменило бы настроение военных кругов.

Мне посоветовали обратиться к г-же Мищенко, жене известного героя Русско-японской войны, бывшего в то время командиром корпуса в Тифлисе.

Меня приняла седая, очень симпатичная женщина; она прихрамывала:

— Когда мы возвращались с мужем по Сибири, после войны, произошло крушение поезда. Я как раз умывалась в этот момент в уборной. Мраморная доска умывальника сорвалась и ударила меня в ногу. С тех пор я и хромаю.

Она очень мило и благожелательно отнеслась к моему приглашению, обещала свое содействие и обещание исполнила. Появление имени генеральши Мищенко в числе устроительниц бала действительно изменило настроение.

Более того, она прислала мне две корзины собранных ею по своей инициативе в военной среде пожертвований на беспроигрышную лотерею.

К сожалению, казачий урядник, которому было приказано доставить эти пожертвования ко мне, не довез всего. Не подозревая, что к вещам приложен их список, он изъял из числа пожертвований в свою пользу ряд серебряных вещей. Я об этом не говорил, не желая огорчать супругов Мищенко.

Поприсылали много пожертвований и другие дамы. В моей квартире образовалась целая Голконда[607]. В ту пору еще были в ходу экспроприации. Я боялся нападения и ограбления, так как во всем околодке видели и знали, что ко мне несут и несут ценные вещи. Поэтому я попросил поставить у моей квартиры несменяемых двух городовых, которые и охраняли склад до самого бала, когда эти пожертвования были отвезены на бал на шести фаэтонах.

По околодку же разнеслось:

— Стратонова охраняют! На него террористы готовят покушение бомбами!