По встречной в любовь (СИ)

       Чего она ждала от квартиры Кеши? В тот момент броскости, лишних вещей и… негативной атмосферы. А что нашла? Фотографию из журнала, в которой не было души. Никакой. Кеши в его квартире не было. Вообще. Точно он привел ее в дом знакомых. А что было в квартире его сестры? Бардак — в цвете, мебели и мыслях. Но при этом в тех стенах ощущалась жизнь. Как там у Митяева было? Препод очень любил цитировать: в квартире кавардак, а это значит и в душе чего-нибудь не так…», если, конечно, не переврала. В душе у Лиды был мрак… Но неужели в душе ее брата — вот такой образцовый порядок: серый и обезличенный. Не может человек не внести в домашний интерьер даже частички себя. Он шутит, улыбается, даже не брезгует дворнягой, а в квартире у него полный душевный минимализм…

       — Я не знаю, почему, — ответила Настя сразу на оба вопроса: и тот, что задал Кеша и тот, что мучил ее с прошлой субботы. — Наверное, я не хочу узнавать людей настолько близко, чтобы понимать, в каких цветах им будет приятнее жить. Не оформлять же по картинкам из журналов.

       — Да?

       Кеша хмыкнул. И Настя напряглась — неужели глупость сказала? Хотелось быть краткой и умной.

       — Мать вот именно так оформила мою квартиру, пока я валялся в больнице.

       Ах вот оно что… Он же говорил про обилие белых стен, которые ему не нравятся…

       — И ты ничего не менял?

       — Ничего. Хотя мне ничего там не нравится. Ну, кроме новой стены… И, скажем, салатовых штор на кухне. Хоть какая-то радость…

       Сердце билось слишком громко, заглушая робкую надежду на то, что ее роспись действительно пришлась ему по душе.

       — До сентября сможешь закончить ремонт? Стены идеально выровнены, если это важно.

       — Это важно, и я это заметила. Но зачем тебе ремонт?

       Она спрашивала не просто так. И даже не из праздного любопытства. Она хотела знать, что причина не в том, что она без работы. Если он закроет брату кредит, она не возьмет с него ни копейки, хоть придется расписать пять детских для несуществующих племянников. Илье ни в жизнь не вернуть этих денег, и Кеша не может этого не понимать. Она, кажется, достаточно откровенно описала ему брата.

       — А что бы был…

       Ну да, вот он ответ. Как она и боялась.

       — Кеша, я не знаю, сможет ли Илья в ближайшее время вернуть хоть часть долга… — надо ему открытым текстом сказать, что она понимает положение дел.

       — Настя! — он сначала разогнался, а потом резко тормознул. — Не смей больше начинать этого разговора! Никогда. Считай, что это посторонний человек, не брат, и ты не имеешь к этому никакого отношения…

       — Это моя мать! — почти взвизгнула Настя. — Сто двадцать тысяч — это наш с Ильей общий долг. И если бы я вовремя смогла отдать ему свою часть…

       — Настя, хватит! Не заставляй меня говорить вещи, которые ты не хочешь от меня слышать. Он взрослый человек. Тебе было восемнадцать, о какой части денег мог идти разговор? И, знаешь, без новой кухни можно прожить. Без матери — нет. И сто тысяч отдаются даже в небольшой зарплаты. Все остальное — нет. И он прекрасно понимал это, когда брал деньги на ремонт. И я прекрасно понимаю, когда возвращаю за него кредит, что это просто шанс… Я даю ему шанс начать с белого листа. Тот шанс, который, возможно, в будущем кто-то даст и мне. А не потому, что он твой брат…

       Не потому? Зубы заговаривает. Не потому что он твой брат… А почему? А потому что пожалел именно ее, потому что она разревелась перед ним, потому что он не мог встать и уйти. Почему не мог? Потому что она ему нравится? Ведь именно поэтому? Поэтому?

       Он следил за дорогой. Не смотрел на нее, не читал всех этих вопросов в ее глазах — к счастью. Настя сжималась под ремнем безопасности, не чувствуя больше никакой безопасности для собственной души. Как он в нее пролез? Как? Ведь она же пришла к нему не только потому, что было больше не к кому идти… Она пришла к нему, потому что ее тянуло к нему… Неимоверной силой. Мать не права — она с ним не из-за денег. Да, из-за денег, о которых мама ничего не знает. Но ведь он возьмет ее не в качестве уплаты долга, хотя она готова была предложить себя именно в таком качестве, если другого ему не нужно. Но ведь нужно другое? Ведь нужно…

       Она ежесекундно скашивала глаза на его профиль. Он то и дело закусывал губы, точно те обветрились и покрылись противной коркой. А она облизывала свои, потому что те пересохли — и никакая помада им не поможет. Только поцелуй. Но смогут ли они остаться наедине? И если смогут, ограничатся ли поцелуями?

Глава 26. "Как-нибудь в другой раз"

       Настя выдохнула с облегчением, когда внедорожник въехал в дачный поселок: среди кирпичных монстров и высоченных заборов попадались приземистые деревянные домики с резными наличниками. Выходит, это не закрытая территория для высших мира сего… Дыхание она задержала еще во время телефонного разговора Кеши с мамой, в котором он тоже назвал ее своей девушкой. Даже не так… Ее имени он не назвал, а сказал так:

       — Мам, я не один, а с девушкой, о которой говорил тебе в пятницу…