По второму пути

После этого он замолчал. Причём так, что сразу стало ясно, на мой последний вопрос он так и не ответит. Я тоже сидела молча, пытаясь переварить полученную информацию. Получалось плохо. Сначала меня начало трясти, пришёл запоздалый откат, а с ним и понимание того, что меня сейчас не убили, по сути, только по чистой случайности. Вспомнились лужицы крови, тела на асфальте. Меня не убили, но вместо меня убили других. По окнам Крузака хлестал дождь, а я даже не заметила, когда он успел начаться. Мы продолжали лететь сквозь серую пелену поднимая тучи брызг, но скорость так и не снизили. В голове кружился какой-то туман, мысли путались. Казалось, что дождь пронизывает меня насквозь, смывая целые пласты моей жизни. Я водила пальцем по стеклу, и думала, думала, думала. Привычный мир растворялся комком сахарной ваты под проливным дождём. Он проседал, терял объём и форму, взамен надвигалась пустота.

Скорее всего я умудрилась задремать, потому что внезапно поняла, что не слышу ставшего привычным рокота двигателя. Мы стояли под узким металлическим навесом, водительское окно оказалось приспущено и оттуда пахло едой. Аромат жареной картошки, запах мяса и ещё чего-то казался божественным. Я только сейчас поняла, что жутко проголодалось. В окно просунули несколько пакетов, с характерной жёлтой буквой и мы чуть отъехали, притормозив на краю освещённого пространства. Один из пакетов оказался у меня на коленях, и я быстро разорвала его, даже не пытаясь открыть. Ммммм… Картошечка!

– Не подавись, не отниму.

Ну вот. Аппетит он мне, конечно, не испортил, но удовольствия поубавил. Хотя, сам вгрызся в булочку так словно неделю на диете сидел. Так что не я тут самая голодная. Мне сунул в руки стаканчик с кофе, сам же предпочёл сок. Ну ничего ж в него влезло! Пятый бигмак приканчивает! И сока третий стакан! Я так не могу! А если б не Мак, интересно, он бы мной закусил?

– Не бойся, ты несъедобная. Свои в пищу не подходят. Нет, твои мысли я не читаю. Не умею. Но с тобой это не обязательно, учись контролировать эмоции. Иначе долго не протянешь.

– В смысле?

– Ну после инициации твою кровь уже нельзя пить, так что для кровохлёбов ты как еда бесполезна. Только конкуренцию создаёшь. А я не могу оторвать клок твоей ауры потому, что она, по сути, не твоя, а заёмная. Ты её уже у кого-то взяла и под себя переделала.

– То есть ты тоже… Это ты поэтому… Там в подъезде…

– Сама ты тоже. Я свою сущность контролирую, а ты до сих пор сорваться можешь. Из тебя такого как я ещё делать и делать. И не умеешь ты ничего. Так, глины кусочек. А вот что из тебя вылепиться мы ещё посмотрим. Если научишься, то и тебя будет очень непросто порвать. Доедай быстрей, ехать надо. Там в бардачке шоколад лежит, достань палочку на закуску.

Я послушно открыла бардачок и чуть не захохотала. Он был под завязку набит одинаковыми пирамидками с ярко-красной надписью. Как сокровищница Али-Бабы детсадовского возраста.

Впрочем, дальше стало ещё интересней. Распечатав шоколадку, взрослый солидный мужик начал буквально её пожирать, чуть не урча от удовольствия.

– Ну чего уставилась? Хочешь себе возьми, там много и я не жадный.

– Вы его на самом деле так любите?

– Заметно?

– Очень. – Я улыбнулась. Приятно всё же что даже у этого киборга есть свои слабости. Хоть что-то человеческое.

– Не наелся в своё время, теперь наверстываю.

– В своё время? Его же полно вокруг, да и при Союзе вроде хватало.

– Не в моём детстве.

– Да не настолько вы меня старше. Был тогда шоколад и много.

– В твоём детстве – был. – Он резко замолчал и завёл двигатель. Аккуратно протискиваясь между машинами, Крузак выбирался из глубины стоянки. Проезжая мимо бака полковник чуть приспустил стекло и метко зашвырнул в него пакет с мусором. Через мгновение мы снова были на трассе.

Примерно через час после кафе Грызь притормозил у обочины, содрал с себя растерзанную куртку и бросил её на пол у задних сидений. Затем притянул к себе пакет, и переоделся в длинный тёмно-синий плащ, прикрыв и разорванную рубашку, и пятна крови на джинсах. Дальше он двинулся гораздо медленней, словно что-то высматривая.

Вскоре на обочине обнаружился навес с надписью, «Мёд – прополис. Собственная пасека». На прилавке толпились баночки и горшочки с подозрительным содержимым. Стоявшие за прилавком два кавказских человека доверия внушали ещё меньше. Я могла поручиться, что содержимое банок не имеет никакого отношения к пчелиной продукции, «при производстве сего мёда ни одна пчела не пострадала».

А вот полковника это, казалось, не смущало. Он припарковал Крузер рядом с морковного цвета Москвичём и небольшим серым джипиком, а затем повёл себя более чем странно. Вытащил из бардачка остатки шоколада и распихал его по карманам, потом кинул мне на руки мой рюкзак и вышел, вытащив мою сумку.

– Выходим. Молчи и делай что скажу. – В его голосе зазвенел металл.

Мы подошли к прилавку, и он бросил на него хитро сложенную сотню.

– Ежевичный есть?

– Найдём для хорошего человека. – ответил тот, что постарше. – Витару бери, ключи в замке, документы под козырьком.

Сотню он куда-то спрятал.