По заданию губчека

Девушка от негодования побледнела, а веснушки засияли по всему лицу, будто и не июль сейчас, а весна в самом разгаре.

— Ты откуда такая… золотистая? — невольно улыбнулся Лагутин, ободряюще взглянув на девушку.

— Из Покровки я! Мне очень секретное надо сказать!

— Говори.

— А ты — самый главный?

— Заладила одно — самого главного ей подавай, — желчно вставил дежурный.

Начальник особого отряда серьезно объяснил девушке:

— Самый главный в Ярославль уехал, офицеры там мятеж подняли против Советской власти.

— Я потому и прибежала… — не договорив, девушка с опаской покосилась на дежурного. — Мне наедине надо.

— Плохи твои дела, Семенов, не доверяют тебе девушки. Так в холостяках и останешься, — шутливо произнес Лагутин, но взгляд, который он бросил на посетительницу, был острый и внимательный. — Ну, если очень секретное, пошли в кабинет, — сказал он, пропуская ее вперед.

В кабинете начальника особого отряда, где, кроме стола с телефоном, сейфа и карты губернии, ничего не было, девушка оглянулась, плотно ли закрыта дверь, и прошептала чуть слышно:

— У нас в Покровке банда. Хотят на артиллерийские склады напасть.

— Как ты узнала? — Лагутин сел за стол, показал девушке на стул возле сейфа.

— Они у нас в доме остановились. Дед послал меня в подпол за самогоном, а там щели, все слышно.

— Так это тебя к нам, значит, дед направил?

Девушка стянула с головы платок и ответила не сразу, разглядывая узоры на нем:

— Ждите, направит… Он спит, и видит, когда большевиков спихнут.

Лагутин внимательно и настороженно посмотрел на девушку, спросил, живы ли у нее родители. Она вздохнула, ответила привычно:

— Отец на германском фронте убитый, а мать от тифу умерла…

— Как же ты против деда? Узнает — выгонит из дома.

— А и пусть! Дед и тетка меня вместо батрачки держат, наломалась я на них…

О том, что после неудачи пятого июля контрреволюция в Рыбинске попытается еще раз поднять мятеж, в уездной Чека уже знали — в одну из пятерок подпольной организации удалось внедрить своего агента. Надо было ждать новых сведений. И вот это сообщение. Не провокация ли?

Получив известие о мятеже в Ярославле, Кустов, начальник уездной Чека, с отрядом в полторы сотни человек отправился на выручку ярославцам. Теперь каждый боец был на счету, каждая винтовка и пулемет. Не задумала ли местная контрреволюция выманить из города еще один отряд чекистов, чтобы легче захватить Рыбинск?

Девушка была одета просто, но во все крепкое, незаношенное. Вот только руки у нее, заметил Лагутин, были натруженные — потрескавшаяся кожа, черствые бугорки мозолей. Так и представлялось, как эти руки зимой, в черной проруби, полощут белье.

Спросил, сколько бандитов в доме.

— В нашем — двенадцать, А еще у соседа прячутся. Сколько их там — не знаю и врать не буду.

Надо было немедленно принимать решение. Глаза у девчонки испуганные, искренние, а главное — эти натруженные руки. Одно сдерживало Лагутина — о выступлении в ближайшие часы ничего не сообщал агент Чека. Но начальник особого отряда догадывался, что после поражения пятого июля мятежники будут действовать хитрей и осторожней. И вдвойне осторожней надо было быть чекистам.

Поэтому, оттягивая время, чтобы собраться с мыслями и принять единственно верное решение, Лагутин поинтересовался:

— Как звать-то тебя, золотистая?

— Варя… Варя Буркина.

Девушка, видимо, догадалась о сомнениях Лагутина и смущенно добавила:

— Ты, товарищ начальник, если мне не веришь — спроси про меня у Игната из нашей деревни. Он теперь у вас в Чека служит.

— Ухажер, что ли? — вспомнил Лагутин серьезного высокого парня, недавно принятого в особый отряд.

Девушка покраснела до ушей, потупила голову и прямо не ответила:

— Теперь он другую найдет, городскую… Ты у него спроси, товарищ начальник. Он про меня плохого не скажет.

— Не могу я у него спросить, Варя.

— Что с ним?! — вскинула она светло-карие, словно из янтаря, глаза.

— Он сейчас те самые артиллерийские склады охраняет.

Девушка нервно смяла платок на коленях.

— Он там, может, уже под пулями…

Только теперь, увидев, как она взволнована, начальник особого отряда окончательно поверил девушке. Спросил, надевая фуражку:

— Тебя не хватятся, не начнут искать?

— Дед меня, как эти пришли, два дня в доме держал, а сегодня сам к подружке отправил семечки лузгать…

— Поможешь нам? Не испугаешься?

— Все сделаю, товарищ начальник. Только солдат побольше возьмите. У бандитов и пулемет с лентами есть, и винтовок много.

— Постараемся взять их не числом, а хитростью.

Лагутин уже собрался выходить из кабинета, когда раздался телефонный звонок. Вернулся к столу, рывком снял трубку. Варя видела, с каким тревожным вниманием он выслушал то, что ему сказали.

— Ясно. Будь осторожен. Мы будем вовремя, — кончил он разговор.

Не доезжая Покровки, оставили грузовик на лесной дороге, пошли пешком. Лагутин торопился, но почему такая спешка — никто в отряде не знал. Лишь Варя, ставшая случайным свидетелем телефонного разговора, догадывалась: в Рыбинске с часу на час что-то должно случиться.