По законам Дикого Запада

Первым номером в программе стояли телячьи стейки на косточке «от шефа», за которые традиционно отвечал Тэдд. Он уже установил посреди лужайки большой гриль из нержавеющей стали и сейчас колдовал над разложенными на приставном столике ломтями мяса. Каждый стейк был тщательно натерт смесью из нескольких сортов перца, щедро посыпан крупными кристаллами сероватой каменной соли. Закончив приготовления, Тэдд поднес выпачканные приправой ладони к лицу и глубоко вдохнул пряный аромат. На мгновение замер, ощутив, как засвербело в носу, а затем оглушительно чихнул. Утерев лицо рукавом, Тэдд накрыл мясо прозрачной полиэтиленовой пленкой и взглянул на часы. 11:45. Через десять минут можно разжигать огонь. В половине первого он сможет вручить по куску скворчащего, с аппетитной корочкой, мяса каждому, кто явится без опоздания.

Тэдд с удовольствием распрямился, давая отдых спине, упер руки в бока и по-хозяйски окинул взглядом приготовленный к пикнику двор. Кажется, все в порядке. Несколько пластиковых кресел располагались вокруг небольшого стола, покрытого пестрой скатертью. Напротив каждого стоял набор приборов из яркой пластмассы, а на траве дожидались своего часа три упаковки охлажденного баночного «Будвайзера». В дальнем углу двора, у вкопанных в землю качелей и гимнастической стенки, оборудованной кольцами для лазанья, виднелся детский стол, сервированный таким же образом, за одним маленьким исключением. Вместо пива на земле лежали упаковки «Кока колы» и холодного чая, купленного вчера в супермаркете. А на кухне колдовала Беверли, раскладывая по подносам только что выпеченные сладкие булочки, яблочный торт и заварные пирожные с нежным густым кремом. Эн Мари и младшая Бев с энтузиазмом помогали матери, таская взад и вперед миски с тестом, дольками яблока и взбитым яичным белком. Сквозь открытую настежь кухонную дверь до него доносился звон тарелок и взрывы веселого детского смеха.

Тэдд уже наклонился над большим бумажным мешком, доверху наполненным катышками древесного угля, когда из кухни раздался звук бьющейся посуды, а затем испуганный крик. «Вот и влетит же сейчас кому-то», — с улыбкой подумал он, взявшись за края мешка.

— Папааа! — в прозвучавшем за спиной крике слышалось такое отчаяние и испуг, что Тэдд мгновенно забыл об угле. Мешок выскользнул из разжавшихся пальцев, темно-бурые комки рассыпались по траве.

— Папааа!

Тэдд обернулся. К нему со всех ног мчалась Эн Мари, стискивая в руках широкую миску с остатками взбитых яичных белков. Пушистая белая масса налипла на подол выходного платья, обильно испачкала изящные коричневые туфельки, надетые специально к приходу Рика Мири. Светлая прядь, кокетливо спадавшая на лоб, сейчас растрепалась и прилипла к щеке. Большие голубые глаза стали огромными, в них плескались слезы и неприкрытый ужас.

— Мама упала! — Эн Мари бросив, наконец, миску, схватила двумя руками отца и потянула к дому.

Беверли сидела на полу, опершись спиной на мойку. Большой металлический противень лежал рядом с открытой дверцей духовки, румяные булочки раскатились по плитке, напоминая небрежно высыпанные из коробки мячи для гольфа. Обтянутые синими джинсами ноги жены упирались в тумбу разделочного стола, на лице играла удивленная, чуть виноватая улыбка. Младшая Бев, весело хохоча, тянула мать за руки, пытаясь поднять.

— Что случилось, дорогая? — взволновано спросил Тэдд, опускаясь рядом с женой на колени.

Беверли усмехнулась, чуть пожав плечами.

— Что-то голова закружилась. Помоги мне встать.

Тэдд отстранил все еще смеющуюся дочку и ободряюще улыбнулся.

— На счет три, ладно? И, три! — крепко обняв Беверли за талию, одним движением поставил ее на ноги. Какой, все-таки она была маленькой и хрупкой!

— Ты не ушиблась? — спросил он, когда жена, развернувшись к мойке, облокотилась на край раковины.

— Все в порядке, дорогой, не волнуйся, — и нарочито строгим тоном добавила, — теперь вы можете отпустить даму, благородный сэр.

Тэдд облегченно выдохнул и разжал руки. А в следующий миг ноги Беверли подкосились, и он едва успел придержать ее за плечи, смягчив падение на твердый, выложенный мраморной плиткой, пол.

Спустя два часа Тэдд стоял в светлом коридоре городской больницы, уставившись отсутствующим взглядом в двустворчатые металлические двери с надписью «Радиологические исследования». Чуть дальше, на белом больничном стуле сидел Герберт Мири и сочувственно смотрел на Тедда из под кустистых рыжих бровей. Несколько раз он тяжело вздыхал, словно собираясь начать разговор, но каждый раз отводил глаза, не решаясь нарушить молчание. Его жена Долорес конечно нашла бы нужные слова, но она осталась в доме Абрахемов приглядывать за детьми. А сам Герберт был не мастак говорить.