По законам ненависти

– Хм… Я, пожалуй, высовываться не буду, – после секундного раздумья сказал Комов. – Потом Глебу позвоню, когда обратно поедем, либо из дома, в смысле – из гостиницы.

Игорь подумал, что слова корреспондента звучат слишком оптимистично, потому что они попали в такую переделку, из которой можно и вовсе не выбраться, а до дома доедешь разве что в цинковом гробу.

Сергей внимательно посмотрел на него и продолжил:

– Я когда увидел, как ты к камням дернулся, хотел сначала наорать на тебя. Типа, ты что, решил геройски умереть и всё такое… Давай всё же поосторожнее, Игорёк, а то, что я буду твоим родственникам говорить? Ну и обо мне подумай. Одному, без тебя тут скучно будет.

– Да я только о тебе и думал! – расплылся в улыбке Зубцов. – Такие картинки наснимал, что сюжет должен получиться улётным.

– Да? И что же именно?

– Да всё! И как учекисты по нам стреляют, и как один придурок в нас из гранатомёта шмальнул, и как граната взорвалась тоже должно получиться, я ведь камеру не выключал. Ну и как ещё одного, того, что тоже из гранатомёта по нам стрельнуть собирался, убили. Да и по мелочам тоже много чего получилось.

– Впечатляет, – сказал Сергей, начиная раздумывать над текстом сюжета, который надо будет передать сегодня в Москву.

Они на миг выпали из действительности, сидели, переговариваясь, будто бой уже прекратился. Впрочем, стрельба действительно начала затихать. Сергей услышал это, встрепенулся:

– Слушай, нам же ещё меня в кадре надо записать. Сейчас самое время – выстрелы очень симпатично лягут в качестве интершума, а то, если никто стрелять не будет, получится неинтересно.

– Надеюсь, ты меня не заставишь штатив раскладывать? – спросил Игорь.

– Боже упаси, конечно, нет!

Комов закрутил головой, выбирая фон, на котором его должен был заснять Игорь. Стоять, повернувшись к борту бронетранспортёра и сжимая в руках микрофон, в то время как на втором плане за его спиной югославские солдаты продолжают вести бой с учекистами, было даже более эффектно, чем записать свои слова, стоя в полный рост на фоне горы и камней, где укрывались албанцы. Какой смысл вылезать на линию огня, если зрители ничего не разберут за исключением вспышек от выстрелов на кончиках автоматов? Разве что во время этой записи Сергею снесут голову или его подранят… Нет уж, без подобных глупостей вполне можно обойтись.

Оператор подключил кабель к камере, протянул микрофон Комову и потребовал:

– Несколько слов скажи.

Добавлять, что он хочет проверить уровень звука, оператор не стал, потому что это само собой разумелось.

Сергей посчитал до десяти, остановился.

– Ну, когда ты будешь готов, Феллини? – спросил он, наблюдая за тем, как Игорь, положив камеру боком на колено, подкручивает какие-то датчики.

– Всё, – Зубцов закинул камеру на плечо. – Я готов, поехали.

То, что Сергей, произнося свои слова, запнулся, когда рядышком югославский солдат выпустил длинную очередь из своего автомата и сбил его с мыслей, получилось очень стильно. Настолько стильно, что они ограничились лишь одним дублем, потому что второго такого не сделать. При взгляде на картинку становилось ясно, что съёмочная группа находится в самом эпицентре боя. К тому же после того, как Комов отговорил свои слова, стрельба, словно по команде, совсем прекратилась.

– Круто получилось! – сказал Игорь, показывая корреспонденту большой палец.

– Думаешь? – спросил Сергей.

– Просто уверен!

Из-за поворота, изрыгая клубы дыма, как дракон, у которого что-то не в порядке с желудком, выполз танк. Он громыхал всем, чем только можно, казалось, что у него сейчас начнут отваливаться куски обшивки. Вероятно, офицер сообщил танкистам о том, что произошло и где засели учекисты. Корпус танка содрогнулся, выплевывая из дула сгусток огня. На вершине горы поднялся столб пламени, дыма и кусков земли, а камни, за которыми укрывались учекисты, должно быть, стали их надгробиями, если, конечно, там ещё кто-то оставался.

«Получите, суки!» – читалось в глазах солдат.

– О чёрт, там же Глеб и Славка, – прошептал Комов, глядя на опадающее пламя. На лице его отразилась тревога.

Не останавливаясь, танк сделал ещё один выстрел, миновал колонну, поехал по дороге, а следом за ним, прикрываясь за бронёй, двинулись солдаты. Игорь тоже дёрнулся за ними, водрузив на плечо камеру, следом за ним пошел и Сергей – должен же он увидеть сам, что там, на склоне осталось. Конечно, Комов мог потом просмотреть картинку, которую снимет оператор, но оставлять Игоря одного в такой ситуации было как-то не по-товарищески, да и впечатления гораздо ярче, и текст пишется легче, когда всё видишь сам.

Он шел, а сердце у него стучало, как паровой молот. Что с Глебом? Что со Славкой?