По законам войны

— Сговорились они все, что ли?! — Он опять сел на койку, хмыкнул, и на щеках его появились улыбчивые ямочки. — Как в сказке!

— Что такое? — нетерпеливо спросил Тимка, усаживаясь рядом.

— Да опять эти проклятые скалы! — воскликнул Шавырин.

— Летучие?! — изумился Тимка.

— Ну! С ума они посходили, что ли?!

— Они, может, посходили… А папа был при чем? — строго возразил Тимка.

— Вот потому и отец твой погиб, что его зажали: отсюда эти, оттуда другие! Ничего не понимаю.

Шавырин рассказал по порядку, как его привели в кабинет, как там оказался немец, который говорит по-русски, предложил сесть, дал сигарету… Ну, сначала: кто, откуда? Не поверил, что убежал от своих, что надоела война…

— А мне не надоела! — вмешался в его рассказ Тимка. — Если бы у меня были силы, я бы всех перестрелял!

— Ну вот… — обиделся Шавырин. — Это все ребячество твое… Лично мне сейчас, где бы поспокойней, потише… Ты гляди не рыпайся там! Тебе, может, и ничего, как мальцу, а меня в два счета спишут!

— Ну, ладно… Что там еще они? — примирительно спросил Тимка.

В конце концов немец поверил Шавырину и даже обещал отпустить при одном условии: что он покажет какой-то склад, или тайник, или что-то похожее — ну, в общем, что-то у Летучих скал.

— Может, боцман им рассказал? — спросил Тимку Шавырин. — Ведь в лес он не явился…

— Вчера не явился, а сегодня мог явиться, — возразил Тимка. — А может, и рассказал… Наган с патронами он тогда бросил. — Тимка взвинтился: — Если бы отец знал все это, сам бы перестрелял всех!

— Ладно, ладно… — успокоил его Шавырин. — Так вот ведь я ничего не знаю об этих скалах!

— А я знаю, что ли?! — огрызнулся Тимка.

— Как… не знаешь?.. — Шавырин даже в лице переменился при этом.

— Я район знаю! На десять километров кругом! — выкрикнул Тимка. — Все там облазил. А что им надо, откуда я… Это вчера меня из-за того и не расстреляли, что я проболтался: район знаю… Мы там с папой раз двадцать по целым суткам жили!.. — Голос Тимки сорвался. — А в землянках никого нет, кто места знает…

Шавырин утер ладонью пот со лба и висков.

— Ну, может, им как раз это и надо… А то прямо ты напугал меня… Ведь нам хана, если…

— И пусть хана! — яростно ответил Тимка. — Мне теперь все равно. — Он пересел на другую койку и уставился в небо за решеткой. Над городом плыли серые облака.

Недолгую тишину прервал звук открываемой двери.

ДОПРОС

Его провели по каменному коридору, потом, через лестничную площадку, — в другой коридор, где стены были выкрашены, потолок белый, а полукруглые окна — как в любом другом учреждении, если не замечать, что и здесь на них были крепкие железные решетки. У большой двустворчатой двери надзиратель остановился и пропустил Тимку первым.

В просторном кабинете стояли полупустые книжные шкафы вдоль стен, сейф в углу. От двери к черному письменному столу вела ковровая дорожка. А за столом в мягком кожаном кресле сидел офицер в черной форме, про которого говорил Шавырин. В ярко начищенных сапогах и с гладко прилизанными — не то серыми, не то седыми — волосами он казался молодым, хотя было ему наверняка за сорок. На столе тульей вниз лежала рядом с кожаными перчатками его фуражка.

Офицер поднялся и что-то сказал надзирателю. Тот вышел.

А Тимка сразу метнул взгляд на зарешеченные окна.

— О! Мальчик опять хочет бежать! — заспешил к нему офицер. — Но здесь тюрьма! — Он взял Тимку под руку. — Здесь решетки, как в камере!

Тимка выдернул у него руку, слегка отстранился.

— Тебе странно, откуда я знаю про камеру? — весело рассмеялся офицер. — Там есть окошечко в двери! И те, кому положено, наблюдают!

Тимка промолчал, переступив с ноги на ногу.

— Будем вести мирную беседу или будем ссориться? — Офицер улыбнулся.

Тимка подумал и буркнул, косясь на него исподлобья:

— А я не знаю, какую беседу…

— Это мы сейчас выясним между собой! — Офицер прошел за стол и указал ему на мягкое кресло. — Садись! Может, мы еще окажемся друзьями!

Тимка медленно, спокойно подошел к столу и, прежде чем сесть, предупредил:

— Друзьями мы не окажемся…

Офицер опять засмеялся. И все время потом он то делался очень серьезным, то громко, весело хохотал вдруг. Оба сели.

— Пусть не окажемся друзьями, но и враждовать нам с тобой не из-за чего!

Тимка долго смотрел на него, но не ответил.

— Давай будем говорить по порядку. — Офицер сделался серьезным. — Твой взрослый напарник рассказал, как вы с ним познакомились на шлюпке, как встретились опять в лесу, у этих… ну, бандитов. Решили вместе бежать от службы, от всего… Он что-нибудь наврал мне?

— Откуда я знаю? — ответил Тимка. — Если наврал, значит, и мне наврал. Я ведь предавать его не буду.

Офицер засмеялся:

— Ты молодец! Давай не будем говорить о нем, будем говорить о тебе. Твой папа был командиром «охотника» и погиб, да?

Тимка задержал дыхание и не мигая уставился на него так, что пришлось утереть ладонью защипавшие от слез глаза.