По законам войны

Он понял, что переоценил свои возможности, лишь тогда, когда, зажав обеими руками сброшенный со скалы трос, оттолкнулся и, утратив опору, закачался, подобно маятнику, над черной бездной внизу…

Четырежды он подтягивался и перехватывал руками, но тонкий трос нельзя было сравнить с тем, по которому лазают на уроках физкультуры в школе… Руки сразу же занемели от бесплодного напряжения, и Тимка понял, что на раз ему еще хватит сил, а если потом он сделает хоть малейшую попытку приподнять свое тело — руки его соскользнут с троса, и он грохнется мешком на палубу крестоносца…

Сразу пришло спокойное решение: он подтянется еще раз, чтобы обхватить трос ногами, высвободит одну руку и потянет за фал… Ему оставалось только это, чтобы не погибнуть глупо, бессмысленно, не доведя своего замысла до конца.

Все. Мелькнуло последнее желание, чтобы Ася оказалась далеко от скал. Тимка напряг мускулы… и, ошеломленный, не сразу понял, что за опору получила его вытянутая вверх рука. Он сжимал в кулаке узел! Настоящий узел, какие делают лазание по канату почти детским занятием.

Не веря своей удаче, подтянулся еще раз и опять нащупал узел. Потом опять!..

Славная Ася! Она была настоящей дочерью моряка и знала, что такое лазание по канату, что такое морской шкентель: в тесноте своего убежища она разрезала на полоски последнее одеяло и вплела их узелками через каждые тридцать — сорок сантиметров троса!

Это было спасение. Уже не чувствуя боли в горящих ладонях, Тимка сбросил через голову сразу несколько витков сигнального фала и легко вскарабкался по натянутому струной тросу до самого верха, до скалы.

Теперь важно было упереться в отвесный камень ногами, перехватывая прижатый к скале трос. Но и это, благодаря узелкам, получилось у Тимки довольно просто. И когда он, быстро перебирая руками трос, уже почти перевалил гребень скалы, то скорее почувствовал, а не услышал чей-то встревоженный голос на эсминце. Его исчезновение обнаружилось. Но теперь Тимка и не думал спешить. Чтобы сориентироваться, найти верное решение, тем, что внизу, на крестоносце, нужны хоть две-три минуты, а Тимке хватит одной!

И новый уже, громкий возглас раздался на палубе эсминца, когда Ася подхватила Тимку под мышки, помогая ему вскарабкаться наверх.

— Бежим, Тима!

Будто знал он, что не уйдет вредная девчонка!

— Подожди! — Тимка бросил на землю остатки фала, выдернул из-за пояса вторую бухту, соединил их и, выбирая слабину, увлек Асю через кустарник вниз, к «Ромбу». — Где часовой?

— Далеко! — Ася дышала так, словно бы не он, а она вскарабкалась на пятнадцатиметровую высоту. Впрочем, у нее был тяжелый рюкзак за плечами — с посылкой, как догадался Тимка.

А внизу, под скалой, уже грохотала железная палуба топотом множества бегущих ног: объявили тревогу. Тимка втолкнул Асю в пещеру, заскочил сам и рванул фал на себя. Теперь секунды значили все. Но взрыва не последовало. Фал зацепился за куст или дал слишком большую слабину. Тимка навалился на него всей тяжестью, выбирая сантиметр за сантиметром. И Ася ухватилась руками рядом…

Земля качнулась под ними и вокруг них, осыпалась тяжелыми комьями сверху. Они упали, оглушенные, и целая серия мощных взрывов слилась для них в один долгий, все нарастающий грохот…

Оттолкнув загородившую проход породу, Тимка выскочил наружу и, отобрав у Аси рюкзак, вскинул его себе за спину.

Летучих скал больше не существовало. Они рухнули, и, сослужив последнюю службу, погибли с ними четыре сосны-рыбачки.

Огненный столб медленно опускался над заливом, окрашивая землю окрест горячим, трепещуще-алым цветом.

— За мной! — крикнул Тимка. Но задержался в рывке, услышав позади выстрел, мгновенно обернулся.

Длинный Макс, уронив вдоль тела раненую левую руку, правой пытался взвести затвор автомата. Ася, присев на корточки, испуганно глядела на него. Наган, вылетев при отдаче из ее руки, валялся рядом. Тимка подхватил его… И выстрел из нагана опередил автоматную очередь на долю секунды.

— За мной, Ася! — повторил Тимка.

И они выскочили на гребень склона, чтобы лицом к лицу столкнуться с Шавыриным, который, видимо, первым кинулся на берег в поисках Тимки. Вид его был страшен: грудь и лицо в крови, одежда тлела.

— Тимошка?! — в ужасе воскликнул он.

Тимка спустил курок и промахнулся. А Шавырин бросился в сторону от него. Но там, дальше, был обрыв…

— Тимох… Тимошка!.. Я свой! Свой! Наш я, русский! — взмолился Шавырин, протягивая вперед и вверх руки. — Не убивай, Тимошка! Наш я, слышишь?!

Тимка многое хотел бы сказать в ответ: «За папу! За Асиного папу! За дядю Василя! За других краснофлотцев со «Штормового»!» Но у него не было времени, и оставался всего один патрон в барабане. Поэтому он сделал два быстрых шага и выстрелил в упор, не целясь.

Откуда-то с противоположной стороны залива раздавались автоматные очереди. Пули засвистели над Тимкиной головой.

— Бежим, Ася! — опять позвал Тимка, и они кубарем скатились в низину.

Зарево угасало над остывающим заливом.