По законам жанра. Книга 1 (СИ)

Хотела косу до пояса? На. Хотела жрать и не толстеть? Пожалуйста. Хотела в замке жить? Нет, но тоже прикольно. Что там еще надо для полноты картины? Мир спасти? Так то не ко мне, вон у нас, хватает всевозможных супергеройских реинкарнаций. Да и было бы от чего спасать.

Если верить карте в кабинете Короля, наш континент настолько огромен, что места еще на тысячи королевств хватит, смысла грызться за эти кусочки суши я вообще не видела. И на кой нам тогда все эти богатыри?..

— Ты опоздал. — Равнодушно бросила я, стараясь не грубить.

Ладно. Он наверное по солнцу ещё на научился время определять.

Запыхавшийся бугай замер рядом и уронил голову на стену за спиной. Я чуть склонилась, чтобы лучше рассмотреть лицо, которое, как мне показалось, за этот день прибавило лет двадцать.

— Не серчай, Аленка... — постанывая мямлил он. — Какого... Какого хрена «третий выход» считается таковым, я так и не вдуплил! Пока все обошел... И вот.

И где он был? На площади сидел? Предупреждала же.

— Ты себя в зеркало бы увидел, офигел. С тринадцати сразу под полтинник. Пошли отсюда.

— Да дай отдышаться-то! Вух... Минуту.

Если кто-нибудь из замковых увидит, как я с каким-то мужиком в поля ушла, Дафья меня с потрохами сгрызет, но уединенней мест у нас тут не найти. Я огляделась. Лишние уши нам не нужны, разговор для нас обоих предстоял не самый приятный, а что делать, если он не пьет и представить не возможно.

— Гринер, да? — посмотрела я на него.

— Можно и так, — пожал он плечами. — Но отец называл меня Демъяр, в честь почившей матери.

Вот это повезло. У нас тут сиротки через одного и больные амнезией после: проклятья, кораблекрушения, падения с высоты и прочей влияющей на голову бурды, а этот даже отца помнит. Или врет?..

Мы немного прошлись и углубились в заросли несъедобной пшеницы, желтеющей здесь круглогодично. Оборонительная стена всегда была освещена факелами и кострами в башнях, отчего редкие торчащие в полях деревья отбрасывали мягкие тени, в одной из которых мы и устроились. Сначала была идея назначить ему встречу где-нибудь у Пики, но брести потом обратно по темноте забава мало приятная. Вдруг этот еще темноты боится.

— Бери, — указала я носом на раскрытую корзину с остатками королевского обеда и достала бутылку.

Пробка вылетела.

— И мне налей, — громко скомандовал переросток, запихивая индюшачью ногу в рот.

Я налила себе полную глиняную кружку и задумалась. Вдруг он сейчас с непривычки так наклюкается, что в итоге я уйду ни с чем? В любом случае, на разговоре он сам настаивал, и для начала надо бы послушать, что ему там «нутро подсказывает».

Был уже как-то похожий случай, аж убить хотелось. Нутро ему подсказало, что я пойду с ним в ночлежку. Обязательно.

— Сколько тебе лет? — задумчиво уставилась я, покручивая в руке бутылку.

— Не тринадцать, — чавкая отвечал он.

Голодный мужик, — бесполезный мужик, сколько бы лет ему не было. Как-то я не подумала, что с такими габаритами, жрать он будет, как лось. Рульку надо было прихватить.

— Точно не тринадцать?

— Семь, — сказал Демъяр, тыча носом на бутылку.

— Ну раз семь, тогда рассказывай, какого черта тебе от меня надо, и только потом дам пробку понюхать.

Обглоданная кость отправилась в полет.

— Мне семь раз по тринадцать.

— Чего? — Семь раз, это сколько?..

— Это девяносто один, Аленка. Давно, по твоему, дети новости смотрят?!

— Если ты шутить со мной удумал, можешь сразу проваливать.

Мужик задрал указательный палец, предлагая мне заткнуться, стянул из короба салфетку, каким-то пижонским жестом потер лицо и прокашлялся. Пришлось отползти от него подальше, чтобы он не зашиб меня своими длиннющими ногами, усаживаясь в знакомую позу для медитации.

— Я не шучу. И знаю, как это доказать. Смотри сюда, — указал он на свое лицо. — Я Петров Игорь Васильевич, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, уроженец Твери, но практически всю жизнь прожил в Москве.

Вино встало поперек горла. Нос обожгло.

Он... Сбрендил что ли?! Я же ему человеческим языком сказала, чтоб он имя свое забыл, и не вздумал ни при ком упомянуть! Да он хоть понимает, что вручил мне сейчас в руки заряженное ружье и сунул дуло себе в рот? Я пыталась прокашляться, и никак не могла собрать мозги в кучу. И на кой тащила все эти бутылки, если он сам все выложил?!

Я проморгалась и потерла глаза, поверить которым стало еще сложнее. Щеки мужика сдулись, глаза впали, а блестящая до этого шевелюра будто оплавилась, отчего теперь на голове красовалось усохшее подобие одуванчика. Не соврал... Девяносто один?!

Так вот почему он показался мне таким постаревшим!

— Ты кому еще растрепал?! — в ужасе заорала я.

— Никому, я ж не идиот! Но это все херня, давай сюда, — схватил он бутылку и выудил из короба еще одну кружку.

— Еще что-нибудь «оттуда» брякнешь, наш разговор будет окончен! — спохватилась я.

— Придется, еще пару деталей, для наглядности, — протараторил он и залпом осушил всю кружку, после чего сморщился, как школьник. — Но. Но ты переживешь. Ух! Что за бормотуха, ты где это взяла?

— Бормотуха, вообще-то, с королевского стола, — говорила я, принюхиваясь.