По законам жанра. Книга 1 (СИ)

Я старалась отвернуться, но взгляд все равно прошелся по его указке, и я различила лицо. Носа и ушей почти нет, на месте рта была только сморщенная прорезь. Высушенный, стухший, заплесневелый кусок человеческого мяса. Я заткнула нос и попыталась прийти в чувства, чтобы вдолбить этому придурку простую истину: не надо таскать в дом всякий хлам!

— Да, ты прав, — справлялась я с паникой и успокаивала саму себя. — Это просто зловонный труп. Но ты можешь мне сказать...

На месте щелей у глаз мелькнуло что-то белое. Оно еще и червивое?! Я вжалась в деда и взвыла, потому что комок начал медленно растягиваться.

— Он живой, Аленка. Ты когда-нибудь такое видела?

Я окаменела, когда явно различила две ноги. Пока он лежал в позе зародыша, невозможно было узнать в нем человеческое тело. Очень хрупкое, оно расправлялось на кровати, как некогда смятый листок бумаги.

Демъяр оттащил меня к стене, и мы молча смотрели, как глухо поскрипывая это нечто приобретает человеческие очертания. Солнце пробиралось в окно, заливая комнату теплым желтым светом. Палочка благовоний догорела, Дем сразу подпалил новую и поставил ближе к кровати. Первое время я едва справлялась с рвотными позывами, но глаза привыкали к синеве, обтянутым потрескавшейся кожей костям, язвам, и теперь с трудом верилось, что я сразу не признала в этом некогда человеческое тело. Явно проглядывались ребра, шея и голова. Тонкие костлявые ноги расправились почти до конца кровати, и смотреть на это стало немного терпимее. Это просто человеческие останки. Это просто... зомби...

— Т-ты некромант?

— Сдурела что ли? Я просто его подобрал.

Ко мне вернулось ощущение рук и ног:

— Придурок! — заверещала я, вырываясь из захвата. — Наверное, его в яму кинули, потому что он заразный! А ты его в дом притащил! Отпусти! Меня!

— А ну прекрати орать! Я с ним уже три дня! Видишь?! Жив-здоров! Он пьет и дышит, и ему становится лучше! Ты бы видела, че там было, когда я его только нашел!

— Лучше?! Это похоже на «лучше»?

На меня из щелей глазниц уставились два замутненных зрачка. Сморщенная полоска рта приоткрылась. Я подавилась воздухом и в панике отлетела в дверь, когда Дем меня отпустил и взял с подоконника стакан с водой, из которого торчала трубочка. Он присел рядом с кроватью и сунул трубочку в приоткрытый рот.

— Прости дружище, она к тебе привыкнет, — шептал дед.

Я сползла по двери на пол и уставилась на стакан, вода из которого медленно, но убывала. Труп хрипло выдохнул и потянул одну ногу обратно к животу.

— Как... Как оно может быть ж-живым, — пищала я.

— Я же попросил повежливее! Это не «оно», это он!

— Да в-вижу я. Господи. Ты спятил!

Я взвыла, когда опять почувствовала на себе его взгляд.

— Эй, а ты ему нравишься, да дружище? Давай-ка, моргни один раз, если понимаешь.

Глаза трупа медленно закрылись и открылись.

— Видишь! — радостно сказал дед. — Живее всех живых! И понимает человеческую речь!

Тело опять хрипло вздохнуло и перевело взгляд на Дема.

— Неужели ты думаешь, что сможешь его выходить?.. — пялилась я.

— Смогу, конечно, у него даже глаза не открывались всего два дня назад. А теперь глянь!

— Я никогда такого не видела... В Элизии нет болезней. Максимум простуда!

— Очуметь! — усмехнулся Дем. — Ты ее слышал? Это она орала, что ты заразный.

— Откуда я знаю! Мир развивается, вдруг появились уже!

Демъяр накрыл кровать и поволок меня по полу за дверь.

Я была не в силах даже на ноги подняться, поэтому по лестнице он спускал меня закинув на плечо, после чего усадил в кресло и сел напротив. Сложно сказать, сколько мы просидели молча, разглядывая узоры ковра на полу, но мне казалось пронеслась вечность, прежде чем у меня перед глазами перестало стоять это немощное, изуродованное тело. Чувства начали возвращаться, но царящее вокруг амбре благовоний уже не доставляло проблем. Уж лучше так, чем все здесь провоняет могилой.

— Что скажешь? — прервал Дем тишину.

— Мне нечего сказать... — мямлила я отлепляя присохший к небу язык.

— Ты видела когда-нибудь предел «слива»?

— Предел, это язвы по всему телу, Дем. Зубы гниют, потом конечности отмирают, но дальше-то куда? Там уже голова начинает включаться, работает легенда.

— А что будет с тобой, если ты расскажешь свою жизнь от и до, и я назову тебя по имени раз пятьсот.

Я оторвала глаза от ковра.

— Этого не может быть...

— Тебя сливали? Расскажи-ка мне об этом.

— Ну да. Как и всех. Мне повезло, что кто-то предупредил меня насчет имени, но смерть, что-то из жизни, про семью, я рассказывала, да. Я начала гнить, день на третий, но очень медленно. Даже когда мне рассказали про «правила игры», я не могла перестать думать о земле и легенде, которой у меня почему-то нет, пыталась сочинить ее сама. И... Это очень долгий процесс, Дем. У меня сгнили зубы, были язвы почти по всему телу, особенно на шее, ноги и руки немели, но до такого, — указала я глазами на потолок. — Слиться невозможно.

Демъяр согнулся и потер руки.

— Сколько ты восстанавливалась?

— До приемлемого состояния почти два года.

— А что, если я прав?