По законам звездной стаи

Отогнав от себя неприятные воспоминания, Егор подлил Диме коньяка. Признаваться, что ему тоже плохо, не хотелось. Однако видеть Аллу рядом было совершенно невозможно.

Последние несколько месяцев завертели, закружили его в каскаде разнокалиберных неприятностей. И каждая новая беда швыряла в лицо мусор разочарований и боли. Они накапливались, катясь с горы снежным комом, погребая под собой зазевавшегося путника, душили, проникнув в легкие, давили могильной плитой. Выкарабкиваясь из очередной гадости, Егор удивлялся тому, что еще может дышать, что живет несмотря ни на что…

Люди, которых он любил, покидали его один за другим.

Наладить отношения с отцом после смерти Виктории Егор так и не сумел. Они продолжали видеться, но с каждым днем стена отчуждения крепла, обрастая шипастыми ледяными наростами. Пробить эту брешь щедрыми подарками Александру уже не удавалось.

Предательство друга и любимой Егор пережил тяжелее даже, чем смерть матери, однако смог встать на ноги и после этого. В конце концов жизнь не так уж плоха. У него есть работа, друг Димка, рано или поздно он встретит хорошую девушку…

А страдания, они укрепляют и облагораживают.

Наверное…

– Знаешь, я тут подумал, – сказал Егор, воспользовавшись тем, что динамики перестали извергать децибелы звуков, – стоит ли наша жизнь всего этого?

– Чего? – не понял Димка.

Егор выразительно обвел руками сцену.

– Ну… Вот этого. Этой мишуры. Ведь если разобраться, это только фасад. Блестки, украшения, гламур и пафос. А что там, на другой стороне?

Егор постучал по обратной стороне декорации костяшками пальцев. Декорация ответила пустым деревянным звуком.

– А внутри – это всего лишь фанера. Понимаешь? Дешевый недолговечный материал. Его разрушает сырость, пробивает самый легкий удар. Да, его можно выкрасить в золотой цвет, но от этого фанера не станет драгоценностью. Это все… мусор, Дима. Он не стоит человеческой жизни, страданий, страстей.

– А что стоит? – усмехнулся Дима. – То, чем и как мы жили раньше? Ну уж нет, я туда, в счастливое голодное прошлое, не хочу. Тебе хорошо философствовать, чувство голода тебе неизвестно. А я только сейчас понял, как это замечательно: жить в собственной квартире, без соседей по коммуналке, без подружки, готовой отдаться за кусок хлеба. Ты знаешь, я вдруг понял, что мне нравится есть икру, я хочу «Майбах», как у твоего папаши, или даже круче! Мне нравится ездить отдыхать к морю. Егор, я ведь только год назад в первый раз увидел море! Так что ты извини, но эта мишура – моя новая жизнь. И она мне нравится!

Егор не ответил.

В конце концов, он тоже не остался в Новосибирске. Кто знает, если бы он поступил так, возможно, Виктория осталась бы жива. Но был ли бы счастлив он? Из разношерстной толпы к Егору и Димке рванулась высокая стройная брюнетка в коротком платье с эффектным декольте, демонстрирующим большую грудь, не стесненную лифчиком.

– Мальчики, что вы тут пьете? – спросила Рокси, ловко выдернула из руки Димки стаканчик и подозрительно понюхала. – О, коньячок! Наши люди. Плесните мне, а то я сейчас выхожу…

– Как дела, Рокси? – вежливо осведомился Егор и вылил в стаканчик остатки коньяка.

Рокси заглотила напиток и поморщилась.

Дима, косившийся на волнительные округлости, протянул ей изрядно подтаявшую шоколадку. Рокси взяла. Выдохнув, она громко рассмеялась.

– Пока не родила! – дежурно ответила она и облизала вымазанные шоколадом пальцы.

Димка таращился на нее, боясь вздохнуть.

– А не предвидится? – осведомился Егор.

– Пока нет.

Толпа снова всколыхнулась, пропуская вперед тетку с наушником, которая чуть ли не за руку волокла соведущую Егора Аксинью Гайчук. Оглядев толпу безумным взором, тетка замахала Егору. Рокси проводила его взглядом.

– А вы, стало быть, дружите? – спросила она с любопытством.

– Ага, – ответил Димка, стараясь пялиться куда угодно, только не на ее грудь. Проклятая таблетка подействовала тогда, когда это было не нужно… Димка отвернулся, уставившись в небеса.

В небесах ничего интересного не было. Только удалявшийся самолет, расчертивший синюю гладь расползающимся белым штрихом, да парочка воздушных шариков, не то оторвавшихся от декорации, не то выпущенных зевакой-зрителем. Рокси усмехнулась и опустила взгляд в собственное декольте.

А что, очень даже ничего, раз даже такого, как Дима, проняло…

Он ведь, говорят, из этих… светло-синих.

Реакция Димки на декольте была отнюдь не типичной для представителей секс-меньшинств, давно практически полностью вытеснивших со сцены натуралов. Рокси приблизилась к Димке и слегка приобняла. Его щеки мгновенно зарделись. Дима уставился ей в глаза, не зная, что сказать.

– Димас, а ты чего после концерта делаешь?

– Ни-ничего, – проблеял он. – Домой поеду. А вечером в клубе выступаю. В «Пурге».

– И я ничего, – обрадовалась Рокси. – То есть, у меня, конечно, есть пара предложений, но меня совершенно не вставляет куда-то переться. А вот вечерком я бы охотно сходила на пати. Можно и в «Пургу». Я тебя только по телику видела, послушала бы, как ты поешь живьем. Или ты там «под фанеру» будешь?

– Живьем! – возмутился Дима и набрался наглости. – А может, мы после концерта вместе и уедем?

– Годится, – весело согласилась Рокси. – Я вторая пою, а ты?

– Не помню. Я после «Бобров» каких-то. Но тоже где-то в начале. На платформе буду туда-сюда ездить.

– На платформе круто, – серьезно сказала Рокси. – Это точно из эфира не вырежут. Смотри только, чтобы тебе зрители бутылкой морду не разбили, а то эти суки завели привычку кидаться. Она, платформа эта, конечно, далеко будет, но кто знает? Вдруг в толпе будет чемпион по метанию диска?.. О, мне уже машут! У тебя телефон мой есть? Нет? Записывай…

Рокси продиктовала несколько цифр и, призывно улыбнувшись, вспорхнула на сцену, где сбоку, прячась на лесенке, стояли Егор и Аксинья.

На сцене отплясывал какой-то народный ансамбль. Судя по их потным лицам, им явно приходилось несладко в такой жаркий день.

Гайчук что-то кричала в телефон.

Егор наклонился к уху Рокси и проорал:

– Ты чего пацана с пути сбиваешь, куртизанка?

Рокси рассмеялась и, уцепившись за ухо Егора, прокричала ему в ответ.

– Окстись, я, наоборот, его на путь истинный направляю! Не все же ему с мужиками трахаться.

– На черта он тебе?

Рокси на миг задумалась, а потом заорала во всю силу легких:

– Да достали меня мужчины с сильным характером! Я девушка нежная, ласки хочу. Могу я хоть на пару дней забыть, что такое жить под вечной пятой мужика?

Егор не ответил.

Прозвучали фанфары, и он под руку с Аксиньей отправился на сцену. Объявив Рокси, Егор спустился вниз и поискал глазами Димку. Его уже волокла куда-то в сторону тетка с наушником, одновременно оравшая что-то в рацию. Сзади кто-то дернул Егора за рукав.

– Привет! – прокричал женский голос.

Егор обернулся, не сразу узнав бывшую «коллегу» Настю Цирулюк.

Настя располнела, выкрасила волосы в цвет бешеного баклажана и проколола пупок. Увенчанный пирсингом объемистый животик выглядел нелепо. К дурацкому топику, явно купленному где-то на базаре, был приколот бейджик: «Газета «Желтуха». Анастасия Цирулюк. Корреспондент». На переброшенной через плечо сумочке болталась карточка аккредитации прессы.

Егор молча кивнул.

Общаться с бывшей коллегой ему совершенно не хотелось, памятуя о том количестве грязи, что она вылила на него в прошлый раз.

– Как дела? – дружелюбно спросила Настя и даже голову наклонила вбок, как собака, демонстрирующая незлобивый нрав. Егор открыл рот, чтобы повторить сказанную Рокси фразу, но вовремя спохватился и просто ответил:

– Хорошо. А ты, я смотрю, все там же?

– Все там же, – вздохнула Настя. – У меня же нет отца-олигарха.

– Что характерно, уже и не будет, – съязвил Егор. – Ты по делу или как?

Настя согнала с лица жалкую улыбку и деловито заговорила, вцепившись Егору в рукав.

– Слушай, мне край как надо интервью с Алмазовым. Он ведь скоро приедет?

– Угу.

– Ты поможешь?

Егор уже открыл рот для отказа, как вдруг Настя, хитро прищурившись, сообщила:

– Представляешь, нашего Славика восстановили на работе. Он узнал, что я тебя сегодня увижу, и просил передать тебе привет. Наверное, все еще питает к тебе теплые чувства…

Егор улыбнулся, приобнял Настю за плечи и подтолкнул к краю сцены:

– Ты тут постой. Видишь вон ту «Газель»? Как только она отъедет, ломись туда и далеко не отходи. Лимузин Алмазова встанет на ее место. Я следить за этим не смогу, мне на сцену пора. Все поняла?

Настя кивнула и стремглав бросилась к парковке, где немедленно была остановлена бдительным охранником. Спустя несколько минут ее уже волокли прочь двое суровых мужиков. Настя упиралась, кричала и все оборачивалась, пытаясь позвать Егора. Он с удовольствием наблюдал за бурной сценой, а потом бросил на землю карточку с аккредитацией.

– Аста ла виста, бэби! – пробасил он и поспешил на сцену, где его уже ждала Аксинья.