По закону клумбы

Утром оперативники как обычно собрались на совещание в кабинете Водопьянова. Полковник был бодр и свеж. Щеки чисто выбриты, волосы тщательно уложены с традиционным зачесыванием волос с затылка.

– Доброе утро всем! Ну, что нарыли, орлы? Дело можно закрывать? – улыбнулся он. – Преступник найден?

Первым по обыкновению начал докладывать Захаров. Он открыл свой блокнот и, периодически в него заглядывая, стал излагать результаты вчерашней работы по делу Чеснокова.

– Вчера предъявили фото Никиты Маркевича сотрудникам клиники. Его опознали. Именно он последним приходил к Чеснокову перед смертью. Он же скандалил у него в кабинете. Но допросить ни его самого, ни его родителей не удалось, так как они не явились в отдел…

– Извините, перебью! – вмешался Бычков. – Только что я их видел в коридоре. Они приехали втроем – родители и сам подозреваемый. Попросили поговорить с начальником. Очень просили, сказали, что им важно.

– Я поговорю с ними! Продолжай, Паша, – сказал Василий Федорович, сделав успокаивающий жест рукой.

– Продолжаю! – Захаров по привычке провел пятерней по копне волос и гордо взглянул на коллег. – Вчера удалось встретиться со спецом по видеонаблюдению. – Он заглянул в блокнот. – Вадим Андреевич Ткаченко. Наш человек, работал раньше в органах, теперь зарабатывает на вольных хлебах. Проверил всю систему, которую лично установил несколько лет назад. А главное – обнаружил секретную камеру в кабинете Чеснокова, которая, как оказалось, была установлена на запись. Одна из самых современных, вмонтирована в люстру профессионально, поэтому наши эксперты ее не нашли. Чесноков о ней не знал. Медсестра Шорина не знала, а уж она-то его доверенное лицо в клинике! Камера работала постоянно через Интернет. Компроматик писался. Как говорит наш любимый коллега Дукалис из мыльной оперы: «Это в кино все сложно, а в жизни-то все просто!»

– Короче! – остановил его эмоциональную речь Василий Федорович. Захаров часто увлекался, когда докладывал о своем успешном расследовании. Молодой, он еще не утерял радости от сыскной работы. Все делал с видимым удовольствием.

– Ага, короче, в результате очень сложных и трудоемких оперативных действий удалось обнаружить следующее. Камеру поставили конкуренты. Некий Горный Сергей Ильич из клиники «Счастливое детство». Он два месяца назад ушел из «Фетус-Виты» и обиделся на Чеснокова. Бычков вчера вечером встретился с Горным и получил все записи с момента установки камеры. Мы с Костей до поздней ночи их просматривали. Много чего интересного! И момент смерти Чеснокова тоже хорошо запечатлен. У них такие дела там творят! – Захаров возвел глаза к небу. – Яйцеклетки и сперматозоиды тусуют, замораживают, отмораживают. Кино! Да, Костя?

Бычков кивнул в знак солидарности.

– Короче! Что на записи? – прервал его полковник.

– Этот парень, Маркевич, пришел к Чеснокову с претензией, что тот вроде бы продал вторую яйцеклетку его матери каким-то людям, в результате чего у парня теперь есть родная сестра. Та, оказывается, живет в другой семье и про это ничего не знает. Маркевич говорил спутанно, не все понятно, надо будет уточнить еще. Чесноков отвечал ему хамовато, чем совсем взбесил парня. Никита Маркевич схватил со стола стакан и плеснул чем-то Чеснокову в фейс. После этого залепил эмбриологу такую оплеуху, что тот свалился со стула, назвал дрянью и вышел из кабинета.

Захаров торжествующе умолк и наблюдал за произведенным его словами эффектом.

– Что потом? Детальнее… – уточнил Водопьянов без эмоций.

– Чесноков поднялся, достал из шкафа бутылочку «Белуги», налил себе полный стакан прозрачной жидкости и выпил все сразу. Видно, что очень нервничал. Сделал два звонка. Первый – некоей женщине. Разговор интересный. Я набросал тут… – Захаров опять посмотрел в свои записи. – «Ко мне только что приходил сын Маркевич. Он узнал, что у него есть сестра. Откуда, непонятно. В моей практике такое в первый раз». Помолчал – слушал. Потом… «Грозил и скандалил. Обвинил меня в продаже второй яйцеклетки. Начитался в Интернете. Боюсь, придут родители разбираться. Что будем делать?» Опять помолчал… «Нет уж, вместе будем решать – с клиентами-то общались вы, дорогая моя! Я тут вообще ни сном ни духом… Короче, приезжайте сегодня быстрее! Вопрос серьезный! Надо как-то гасить». – Лейтенант закрыл свой блокнот. – После разговора ему, видно, стало плохо. Он набрал телефон своей регистратуры. Трубку подняла, по всей видимости, регистратор Пирогова. Он ей сказал: «Саша, мне плохо, помогите срочно! Вызывайте скорую». После этого положил голову на руки и потерял сознание. Спустя два часа десять минут в кабинет вошла Шорина и увидела уже труп.

– Интересное дело! Значит, он просил помощи у Пироговой, а та не отреагировала? – уточнил Василий Федорович.