По закону клумбы

А когда пришло время закончить работу в аспирантуре и защитить диссертацию, у той не оказалось времени, чтобы почитать написанную работу. Ирина Борисовна была уверена, что диссертация написана хорошо. Но помочь Корнеевой она не могла. Вмешаться означало сразу стать врагом номер один для Баскервиля. Не любила та, когда кто-то вмешивался в ее дела с аспирантами.

– Думаю, надо ей подарить что-то дорогое, отдать работу на проверку и сказать, что у тебя по семейным обстоятельствам нет больше возможности находиться здесь. Так делают все. Другого пути не вижу. А помочь с оформлением работы, я, конечно, могу. Только не говори никому.

– Спасибо! – шмыгнула носом Корнеева. – Принесу сегодня. У меня все готово.

Ирина Борисовна посмотрела ей вслед и подумала о своей аналогичной проблеме. Уже много лет она сама собирала материал для докторской диссертации. Сначала выбирала одну тему, потом – другую… Но заведующая их не утверждала, а потом отдавала другим соискателям.

Ирина Борисовна стала подумывать о смене работы и год назад даже получила хорошее предложение с одного места. Но Баскервиль об этом узнала (у нее повсюду были осведомители) и вызвала Маркевич к себе.

– У нас впереди много работы по подготовке конгресса.

– Да я, возможно, уйду из института… – тихо произнесла тогда Маркевич.

– Куда? Почему? А как же докторская? – ласково поинтересовалась Бацкая. Это был ее стиль. Поманить человека диссертацией, а потом цап – и в капкан! Работать на нее!

Ирина только улыбнулась про себя, будто слышала другие слова заведующей: «А кто же будет работать за меня по подготовке конгресса?»

– Но ведь докторской нет. Да и возраст у меня предпенсионный, – вздохнула Маркевич. – Пора подумать о более спокойном месте.

– Почему нет? Готовьте документы на срочную апробацию. Тему запланируем по гербалайфу. А параллельно готовьте конгресс.

Тема была совершенно не по профилю, но Бацкая настояла. Видимо, ей она была нужна по другим причинам. Именно тогда, год назад, у Маркевич возникла настоящая зависимость от Баскервиля, а работы стало невпроворот.

* * *

В течение дня всех сотрудников НИИРа вызывали к оперативнику на беседу по поводу смерти Чеснокова. Настала очередь Ирины Борисовны.

– Оперуполномоченный старший лейтенант Бычков, – представился молодой мужчина лет тридцати с внимательными серьезными глазами и длинным тонким носом. – Вы знали Чеснокова лично?

– Да. Хороший специалист, давно работает в институте. Работал…

– Были ли у него конфликты с кем-то?

– Нет. Я с ним вообще-то нечасто общалась. Пару раз ездили вместе в командировки.

– Располагаете ли вы сведениями, которые могут быть связаны с его смертью?

– Нет. Я давно его не видела. На общие конференции он редко приходил.

– С кем в НИИРе у него были более близкие отношения?

– Извините, не знаю, помочь не могу. Многие сотрудники могли к нему обращаться. Только дело это интимное, когда касается родственников или знакомых. Не все расскажут…

– Спасибо. Это мой телефон, если вспомните что-то интересное, пожалуйста, позвоните, – старший лейтенант протянул ей свою визитку.

Выходя в коридор, Ирина Борисовна лоб в лоб столкнулась с Афифой.

«Подслушивала?» – мелькнуло у нее в голове.

По пути в ординаторскую Ирина Борисовна набрала сына.

– Алло, Никита, как дела? Ты уже дома или в школе? Занят? Извини. Но у тебя все нормально? Хорошо, обнимаю, пока.

Глава 10 Наука и смерть

Судебно-медицинский эксперт Козинец позвонил после трех часов, когда Водопьянов просматривал отчет за прошлый месяц. Полковник не любил бумажную работу. Никогда. Однако отчет следовало сегодня отправить начальству. По старой привычке такие документы он всегда проверял сам. Ребята его работали вполне грамотно, исправлять ему обычно приходилось немного.

– Приветствую, Василий Федорович, позвольте доложить первые данные экспертизы.

– Ну, наконец-то! Жду с нетерпением!

– Отравление действительно метанолом. Яд обнаружен в бутылке из-под «Белуги» и в стакане емкостью двести граммов. В графине обычная вода. По всей вероятности, Чесноков залпом выпил полный стакан. Потому и реакция наступила так быстро. На стакане обнаружены отпечатки трех лиц: самого Чеснокова, старшей медсестры Шориной, личность третьего устанавливаем. На бутылке отпечатки Шориной и жертвы. Одежда – майка, сорочка, пиджак – спереди были влажными, как если бы ему в лицо плеснули водой или он сам облился. Следов насилия нет.

– Где можно достать метанол? Какова смертельная доза?