По закону плохих парней

«Конский хвост» выбивался из-под бейсболки Лили, ее бронежилет топорщился на груди. Она пожала плечами и сказала:

– Твое дело, босс.

– С каких это пор ты стала называть меня боссом?

– С тех пор, как ты стал исполнять его обязанности.

Холодный дождь барабанил по ветровому стеклу, когда они отъехали под уклон холма и остановились у трейлеров и большого выгоревшего сарая. Лили выехала на свободное место, отстоявшее на приличном расстоянии от первого трейлера, вылезла из машины и схватила винтовку 12-го калибра. Ее карманы раздулись, набитые патронами, в висящем на боку «глоке» было еще семнадцать патронов.

– Неудивительно, что ты отпугиваешь мужчин, – заметил, смеясь, Уэсли.

– Только робких, – усмехнулась она.

Обе группы встретились в овраге и рассредоточились. Дождь усилился, заливая холодную сухую землю. Полицейские почувствовали, что дождь переходит в мокрый снег. Тишина, казалось, была насыщена электричеством. Каждый следил за малейшим движением вылинявших занавесок в дверях и на окнах и за обуглившимся проемом того, что осталось от сарая.

Сначала полицейские услышали топот, затем заметили движение на вершине холма.

Они направили оружие на быстро движущееся бурое пятно, взвели курки и взяли его на мушки своих ружей. Лили глубоко задышала, когда зашевелился слой опавших листьев.

Два жилистых питбуля с лаем мчались на полицейских. Уэсли сильно пнул одного из них, отбросив его на несколько футов. Оба пса понеслись назад.

– Это сигнал к началу, – сказала Лили пожилому полицейскому, который неторопливо опускал ружье.

– Я бы пристрелил их.

Рут кивком послал Леонарда и Джорджа к первому трейлеру. Полицейские двинулись шеренгой, сначала стуча в двери, затем толкая их. Внутри они обнаруживали разный хлам, перевернутые кушетки, полиэтиленовые мешки для мусора, одежду и детские игрушки. У четвертого трейлера пожилой полицейский дал команду по радио. Один из квадроциклов с грохотом понесся к Чертовой речке, пересек песчаное мелководье и с натужным ревом стал взбираться вверх по холму.

Полицейские обнаружили на стоянке лишь две брошенные машины. Одну из них раздели полностью. В другой не было только двигателя. Обе машины имели на треснутых ветровых стеклах надписи: «Продается».

Лили натянула капюшон куртки на свою бейсболку, сунула руки в карманы. Уэсли в течение пятнадцати минут зачехлил свой револьвер 45-го калибра и собрал федералов вокруг себя. Он указал на вершину холма, где стояли другие трейлеры. Федералы пожали плечами и потащились наверх.

– Что ты им сказал, босс? – спросила Лили, подходя к Уэсли. За ней последовали Джордж и Леонард. – Ты хочешь, чтобы мы здесь торчали и ждали, что произойдет?

– Бандиты давно ушли, – ответил Уэсли, сплевывая на землю. – И не вернутся.

– Какой позор! – воскликнула Лили, ставя ружье на предохранитель.

Глава 31

– Тебе не нужно стоять на улице и курить, – сказала Джин Колсон, открыв кухонную дверь, выходящую на черный ход, где стоял Квин с сигарой. – Можно курить на кухне.

Солнце село несколько часов назад, стало даже холоднее, чем прошлым вечером. Кресла у порога, на которых уже давно никто не сидел, засыпали пожухлые листья. Квин сгреб листья руками и стер грязь со своих джинсов.

– Просто хотел размяться.

– Леонард посторожил снаружи, – сказала мать, жестом приглашая его войти в дом. – Зайди, попробуй пирога. Скажи Джейсону «спокойной ночи». Он ждет тебя.

– Я просто размышляю.

– С охотничьим ружьем отца?

– Решил проверить его.

Мать закрыла за собой дверь и вышла к нему на крыльцо, возле которого росли орехи-пеканы. Земля здесь спускалась к заднему двору соседей, огороженному забором из сетки-рабицы. За забором лаяла собака. Она отбежала от столба, на котором висело пугало. Пугало трепетало и вертелось на холодном ветру.

– Значит, они ушли? – спросила Джин.

– Уэсли считает, что ушли насовсем, – ответил Квин. – Не знаю, что случилось.

– Должно быть, вы их достали.

– Сделали что смогли, – согласился Квин, стряхивая пепел сигары в пустой горшок для цветов и по-прежнему стоя напротив матери. Она кивнула. – Безлунный вечер, – заметил он.

– Ты готов ехать?

– Не знаю, – сказал Квин. – Не сейчас.

– Как это воспримут в форте Беннинг?

– За десять лет мой командир хорошо меня узнал.

– Они ушли, – напомнила ему Джин. – И не вернутся. Ничто больше не угрожает твоей старой маме.

– Я задержусь еще на несколько дней, – упорствовал Квин. – Мне поручат работу инструктора, а это не то же самое, что ожидание боевой операции. Разные вещи.

– Все еще не можешь успокоиться.

– Надо расхлебать эту кашу.

– Ее заварил дядя Хэмп.

– Как ты себе это представляешь?

– Брат был хорошим человеком и хорошим дядей для тебя, – пояснила мать. – Он взял на себя все заботы из-за несостоятельности твоего отца и делал все, что мог. Я люблю его за это. Но он не держал своего слова.

Квин вздрогнул, уронив пепел на поношенную куртку.

– Это была расплата за то, что его избрали шерифом?

– Не думаю.

Мать замолчала. Вокруг них носился ветер, нагоняя холод в его ковбойские ботинки на тонкой подошве.