По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

Есть в этом районе ещё один памятник – нашим воинам-казакам, павшим в том сражении. Он находится в городке Унтеренгстринген (Unterengstringen[309]), примерно в девяти километрах к северо-западу от Цюриха, и был установлен 26 сентября 2006 года. Насколько мне известно, он представляет собой гранитный камень с надписью «Павшим воинам» на русском и немецком языках и изображением государственных гербов России и Швейцарии. Основание памятника сделано из бронзы и имеет форму подковы. Но это место мы не посещали.

А Суворов под вечер[310] 18 сентября собирает в Муотатале военный совет. Надо побывать в Муотенской долине, чтобы понять, в какой ловушке он оказался. Она тянется примерно с востока на запад к городу Швиц, расширяясь по мере приближения к нему. Но это единственный удобный выход: с трёх сторон её сдавливают высокие горные хребты, через один из которых только что перешли наши войска. Так вот на выходе, у Швица, их теперь поджидал Массена. Вообще-то французский генерал – как и его подчинённый Лекурб – совершенно не предполагал, что русский фельдмаршал двинет армию там, где опасались ходить даже местные жители. Он рассчитывал остановить Суворова при спуске того с Сен-Готарда и даже отдал соответствующие распоряжения, а сам поехал в Альтдорф для встречи с Лекурбом. По пути он узнаёт, что русские перешли перевал Кинциг, и не верит своим ушам. 18 сентября, прибыв в Альтдорф, Массена слышит это уже от своего генерала, но всё равно едет к Бюрглену. Здесь, посмотрев вверх, он видит страшную картину, которую я описывал: лежащих вдоль разбитой горной тропы людей и лошадей. Некоторые из наших солдат ещё живы, он велит их допросить и только тогда окончательно верит в то, что считал невозможным: противник ушёл этой «дорогой» в Муотенскую долину.

Массена спешит в Швиц и стягивает туда все силы, которые только может собрать. Он также приказывает бригадному генералу Габриэлю Молитору[311] запереть выход из долины с востока. Там есть тропа через перевал Прагель (1.548 метров над уровнем моря[312]), но французский военачальник уже убедился под Цюрихом, на что способен русский солдат, а у Бюрглена – на какие совершенно немыслимые решения может пойти наш фельдмаршал. Теперь он твёрдо уверен, что в этой ситуации наши будут вынуждены либо сложить оружие, либо пасть под его ударами чуть ли не поголовно. Но одного пленника он очень рассчитывает получить. Нет, не Суворова (тот может погибнуть в бою), а сына Павла I, одного из наследников престола Российской империи великого князя Константина, жизнь которого русские почти наверняка сберегут. Ещё уезжая из Цюриха, Массена говорит нашим пленным офицерам, что скоро привезёт к ним Константина – а заодно и фельдмаршала[313].

Помимо того, что она окружена, суворовская армия находится ещё и в ужасном состоянии: люди страшно устали, мёрзнут, несколько дней маковой росинки во рту не держали, обувь пришла в негодность, в том числе и офицерские сапоги. Не хватает патронов, почти нет артиллерии. Вот что пишет один из русских офицеров – участников того похода: «Начиная от Беллинцоны, чувствовали мы большой недостаток в продовольствии /…/, после сражения на горе С[ен]-Готарде недостаток сей сделался ещё ощутительнее, но здесь оказался оный в совершенстве. Наши сухари, навьюченные с мешками на казачьих лошадей, все без изъятия пропали /…/ потому, что большая их часть состояла из белых и пресных, которые от ненастной погоды размокли и сгнили /…/. Мы копали в долинах какие-то коренья и ели, да для лакомства давали нам молодого белого или зелёного швейцарского сыру /…/, который нашим русским совсем был не по вкусу /…/. Кожа рогатой скотины не была изъята из /…/ употребления; её нарезывали небольшими кусками, опаливали на огне шерсть /…/ и таким образом, обжаривая воображением, ели полусырую»[314]. Обратите внимание, что это пишет офицер. А что же тогда было у солдат?! Но слушайте дальше: «Сверх сего кожа нужна была и для другого предмета: многие чувствовали недостаток в обуви и сбережение своих ног предпочитали сытости желудка; /…/ отрезывая лоскутки кожи, обёртывали ею свои ноги /…/. Некоторые из офицеров должны были прибегнуть к сему же средству, чтобы сохранить свои ноги от острых камней и повреждений /…/»[315]. Но несмотря на это Суворов отдаёт строгий приказ: у местного населения ничего не отбирать, продукты только покупать. А у швейцарцев у самих-то с продовольствием не густо (ведь здесь побывали французы), так что хлеб тут буквально на вес золота, а те, кто находили одну-две картофелины, считались счастливчиками. Великий князь Константин за свой счёт покупает у местных жителей продукты и раздает их солдатам. Этого хватает на один день. Но самое печальное другое: у французов в Швейцарии не менее 60.000 человек[316], а у нас – 18.000[317].