По земле ходить не просто

В тот день он узнал, что недавно к нему приезжал Андрей Куклин, но его не пустили: опасались, что лишнее волнение может ухудшить положение. Почти целый день вертелся Андрей около госпиталя, стараясь хотя бы в окно увидеть друга, но уехал, ничего не добившись.

Боли теперь Николай почти не ощущал, мог смеяться и шутить. Он подружился с больными и медицинскими работниками. Особенно привязался к нему начальник госпиталя военврач первого ранга Сокольский. Началось это во время одного обхода. Сокольский вслух произнес какую-то фразу по-латыни. Заключение звучало не очень бодро: хирург был недоволен процессом заживления раны.

Николай, следивший за каждым движением и словом врача, вдруг подбодрил его, и притом по-латыни.

— Постой, постой, приятель, — заговорил Сокольский, услышав бойкую латинскую речь. — Откуда это ты латынь знаешь? И на что она тебе, педагогу?

— Знание, говорил мой отец, в мешке за собой не носить. В жизни пригодится и умение лапти плести.

— Верно! Знание за собой не носить! Умно! В гражданскую войну, когда белых гнали на Восток, у меня от сапог одни голенища остались. Получить сапоги в то время не было надежды. Ну, один товарищ сплел мне лапти. Я отрезал голенища сапог… Вот и шастал месяца три: в лаптях и в голенищах. Товарищ мастерил их быстро. Зайдем, бывало, в деревню, посидит он ночку, и пара обуви готова. Взвод обеспечивал. Узнал об этом комиссар полка и приказал: выделить от каждого взвода по одному человеку и научить их этому хитрому искусству. Научился и я. — Кем вы были тогда, доктор?

— Санитаром в особом конно-пешем летучем отряде ротного командира Болотного, — бодро выпалил Сокольский давно заученную фразу и мелко засмеялся, что-то вспомнив.

— Это не твоя война с японцами, когда везде радио и телефоны. У нас на всю дивизию едва ли пять катушек провода было.

— Однако воевали не хуже, — заметил Николай,

— Воевали, но латинского языка не знали.

— А к чему латинский язык на войне?

— К тому, дорогой товарищ, что вот ты здесь лежишь— рядовой с высшим образованием, — знаешь мало-мальски немецкий язык, а я тогда свою фамилию правильно не мог написать. Как начну, бывало, расписываться, обязательно одну букву потеряю. Командир роты, товарищ Болотный, так и называл меня: «Сокольский — потерянная буква».

— Потом медицинскую академию окончили?

— Окончил и латынь вызубрил.

— Кстати, доктор, скоро вы снимете с меня газетный карантин? А то я ничего не знаю, что творится в мире. Может, за это время земля перевернулась?

— Да, пожалуй, она поворачивается, — задумчиво сказал Сокольский. — Есть в мире кое-что… Тревожно, одним словом.

— Слышал немного. — И что думаешь?

— Э-эх, черт возьми! — выругался Николай с досадой, — Хотел учиться в Москве, а валяюсь на больничной койке… Потом еще какая-нибудь холера навяжет войну. Придется туда. Есть же люди, которые сидят спокойно на месте и занимаются своим делом. Они работают, набираются ума, а я теряю те знания, которые имел. Как уехал, ни одной книги не прочитал. Может получиться так: пока мы ходим и помахиваем оружием, те далеко уйдут. Плевать им потом на нашего брата. Будут смотреть как на неучей и неудачников.

— Досадно?

— Обидно.

— Сознайся, ты имеешь в виду только одного человека? Он соперничает с тобой?

— Да, — признался Николай, усмехнувшись проницательности доктора. — Есть у меня товарищ по институту.

— Чудак ты. Сам же не веришь этому. Правда?

— Может быть…

* * *

Андрей проснулся и вспомнил: он дома.

Приехал ночью. После ранения больше трех недель пролежал в медсанбате. За это время японцы были окончательно разгромлены и выброшены за пределы Монголии. Стремясь предотвратить войну с Японией, Советское правительство приказало войскам не переходить границу Маньчжурии, но воздушные бои происходили каждый день. Андрей, выбираясь на костылях из палатки, сам мог наблюдать за воздушной потасовкой самолетов. Японская авиация, терявшая каждый день несколько боевых машин, продолжала устраивать разбойничьи налеты на монгольскую территорию.

Наконец на политинформации в медсанбате сообщили, что начались переговоры о мире с Японией. Через несколько дней конфликт в районе реки Халхин-Гол был ликвидирован.

Зато на Западе вторая мировой война развернулась в полную силу. Фашистская Германия первого сентября напала на Польшу. Англия и Франция, которые обещали «гарантировать» целостность Польши, под напором общественного мнения вынуждены были объявить войну Германии. Но и в этой обстановке правящие круги этих стран надеялись сговориться с главарями фашистов и толкнуть Германию против Советского Союза. Поэтому Польша стала жертвой гитлеровского разбоя. Ввиду развала панской Польши Советское правительство отдало приказ Красной Армии отстоять земли Западной Украины и Западной Белоруссии, отторгнутые от Советского государства в годы гражданской войны. 17 сентября начался освободительный поход Красной Армии.