По зову долга

Но не пришлось, к концу вторых суток зарядил грандиозный ливень, и вода просачивалась сквозь завалы. Чистыми эти мутные ручейки, стекающие с потолка, назвать язык не поворачивался, но это не проблема. Кстати, датчик «призрака» фиксировал незначительное заражение радиацией, но фильтры с этим легко справятся, технически это была минимальная доза, неопасная для Булавина. Дрон потом ради профилактики вколет противорадиационный препарат, и все будет хорошо. К концу первых суток левая рука начала повиноваться, ключицу простреливало от резкой боли, когда он ей двигал, но все равно это хороший признак, без руки продолжать поход было бы крайне тяжело.

От нечего делать Рэм изучал свои характеристики и читал бестиарий по местным монстрам. Судя по заполнености шкал, его скоро ждало повышение стрельбы, стрельбы навскидку, скрытности, спокойствия (выдержки). Больше всего Рэма раздражало, что не качается интеллект. Он догадывался, что нужно много читать и изучать разный материал, познавать мир, но беда в том, что пока ему приходилось больше работать руками и ногами. Хотя после прочтения местного бестиария шкала подросла на четверть.

Утром второго дня Рэм облачился обратно в «призрака» и пополз наружу. Ключица почти не болела, но активно действовать рукой не получалось. За два дня обстановка существенно не изменилась. Подслушав пару разговоров между бандитами, Рэм выяснил, что накануне они потеряли в комплексе двоих бойцов.

— Меньше народу — больше кислороду, — подумал про себя Булавин и, прокравшись к восточному фасаду, принялся изучать доступную ему территорию через визор.

Надземный корпоративный комплекс, состоящий из семи зданий, правда, уцелело только шесть, сильно пострадал в результате удара. Самое высоким был музей, в котором Штопор и находился. От стальных устояло по два-три уровня. Но это ведь только надземная часть. Он так и не понял, чем долбанули по территории, поскольку прямо на месте центрального офиса зияла воронка глубиной метров двадцать и шириной около полусотни, земля в ней спеклась от высокой температуры. Остальные здания, как будто ножом срезало. Завалов хватало, но их было гораздо меньше, чем в самом городе. Все стены, обращенные к воронке, опалило огнем, словно тут бушевало пламя. Температура была, видимо, очень высокой, поскольку камень в некоторых местах просто плыл, как свеча. Существовали такие штуки на Земле в древности, видел Рэм в сети ролики, как их изготавливали и пользовались.

Именно в этот момент из здания, в котором он находился, вышла группа «вешателей» в количестве пяти человек в сопровождении двух боевых дронов и трех беспилотных роботов.

Рэм с интересом наблюдал, как они двинулись в сторону центрального комплекса. Территория была не маленькая, примерно с квадратный километр, по периметру разбит парк, который медленно оправлялся от нанесенного ущерба и зарастал высокой травой. Бандиты обошли воронку и скрылись в одном из зданий, которое на плане значился центральной технической лабораторией. Рэм аккуратно приподнялся над обломком стены, за которым укрывался, и посмотрел на бандитского наблюдателя. Тот, доверившись автоматической системе, плевал в потолок, ковыряясь ножом в банке с консервами.

На секунду Булавину захотелось подкрасться и порезать ему глотку. Во-первых, консервы лишними бы не были, жрать хотелось, но приходилось экономить. Во-вторых, характеристика у этого урода была такой, что система за его смерть давала не много не мало, а триста пятьдесят социков награды. Ну, и в-третьих, его в любом случае надо было устранить, прежде чем идти вниз. Но Рэму идти придется ночью, прямое столкновение с бандитами нежелательно. Так что, пусть сученок живет, ночью умрет тот, кто заступит на смену.

Обратно «вешатели» вернулись только к пяти часам, и было их четверо. К тому же они лишились одного дрона, не бог весть, какая потеря, но все же это их ослабило.

Рэм медленно снялся со своей позиции и уполз в свою берлогу, у него было шесть часов на сон, а потом… Потом его снова ждет спуск в подземелья и, в отличие от «вешателей», он представляет, куда ему нужно прорваться. Деактивировав броню, Булавин забрался в спальник и моментально уснул, мало кто умел так, как он, просто отпускал мысли, очищая голову, и мгновенно засыпал, ведь для солдата каждая минута сна во время операции — бесценное сокровище.