По зову сердца

– А знаешь, – продолжал обер-лейтенант, – она привлекательна. Одни глаза чего стоят. Позавчера я хотел было с ней провести ночку. Но сколько ни объяснял ей и словами и на пальцах – ничего не поняла. Деньги ей сунул – положила обратно на стол. Взял под руку, вывел в сени, хотел поцеловать – куда там, уперлась, в слезы и убежала…

Капитан снова дотронулся до колена своего приятеля:

– Тише. Идет.

Вера поставила на стол жаркое, масло и стакан кофе и, сказав «битте», отошла, но не к столу, где сидели все товарки, а к открытому окну, и там, не спеша, стала прибирать стол, внимательно вслушиваясь в разговор офицеров, завтракавших за ее столами. Справа, за соседним столом, звякнув брошенным на тарелку прибором, поднялся майор, а за ним и капитан.

– Куда спешите, майор? – спросил его капитан.

– Здесь не место разговорам. – Майор метнул глазами на Веру. – Идем!

Та хотя ни одним движением не подала виду, но ей хотелось пойти следом за ними и подслушать, куда все же торопится майор.

И она, протирая нож, а затем и вилку, вплотную придвинулась к настежь открытому окну. Оттуда чуть слышно донеслось:

– На Михайловку, – донесся басовитый голос майора.

– На Михайловку?

– Там бандиты взорвали мосты, так еду организовывать снабжение дивизии генерала Шанемана с Глинки через Басманово на Дорогобуж.

– В Дорогобуже Шанеман? Так там же была та, что в июле прибыла из Франции?

– Один полк. Но от него, как от всей дивизии, после августовских боев остались рожки да ножки. И он отведен в резерв на рубеж Ужи…

Окрик гауптмана, одиноко завтракавшего за ее спиной, которого она пуще всех боялась, оторвал ее от уборки стола.

– Битте. Вас… – Запнулась Вера, «вспоминая» нужное слово. Так и не вспомнила: – Битте. Вас желаете?

– Желат? – хохотнул гауптман. – Желат тебя. – И он протянул Вере записку, написанную по-русски: – «Юлия, приходит в меня вечер в 22.00».

Вера долго читала записку, обдумывая, как отнестись к этой выходке абверовца.

«Не соглашусь, сам придет. Но этого допустить нельзя… Согласиться? Нет. Одно терзание. Ведь я знаю, что тебе, гад, от меня надо…» И она твердо ответила:

– Нихт, герр гауптман.

– Нихт? Черт брал. – И гауптман больно сжал ее руку. – Будет тебе приходит я! Ферштейн? – И, не ощутив ни в ее глазах, ни на ее лице согласия, перевел удивленный взгляд – «Что ж это такое?» – на хозяина, зорко следившего за поведением Веры.

Гантману льстило, да это было ему и на руку, что его служанку приглашает к себе абверовец. И он, выразительно глядя на Веру, чуть-чуть помахал ей ладонью и благосклонно склонил голову, как бы говоря: «Не бойся. Соглашайся». Но видя, что на нее это не действует, послал к ней старшую официантку. Та отвела Веру к соседнему пустующему столу и прошептала:

– Не ломайся. Это тебе не советская столовая, а немецкое фронтовое казино. И наши девушки должны во всем удовлетворять желания господ офицеров.

– Что ты говоришь, Даша? Да это ж страшная мерзость, – еле сдерживая себя, так же тихо ответила ей Вера.

– Не пойдешь – расчет!

– Расчет? – испуганно повторила Вера. Это для нее было страшнее, чем притязания гауптмана. Казино являлось как раз тем местом, где легко черпались необходимые ей сведения. И она безмолвно отошла к гауптману и на его «ну?» ответила: «Гут, герр гауптман». И даже, к удивлению товарок, проводила его на крыльцо. Сделала она это не из-за того, что хотела подчеркнуть ему свое внимание, а потому, что за столом, что в углу, поднялись тоже спешившие подполковник и капитан и что-то шептали друг другу. Выходя с гауптманом на крыльцо, Вера потянула за собой дверь и, проводив его, стала поправлять чулок. Из сеней слышалось:

– Бери Шинефельда, Бинкмана и Штольца и машиной ко мне на новый КП.

– А как туда лучше проехать? Я там еще ни разу не был.

Подполковник, видимо, в сенях остановился, так как его голос не приближался.

– Бери на Глинки, Дубовище. В Дубовище сверни на Шилово. Километра два не доезжая до Шилова, сразу за речкой направо будет лесная дорога. По ней через километр упрешься в шлагбаум. Там часовой укажет, где я.

Чтобы не вызвать подозрения, да и надо было зазубрить слышанное, Вера простучала по ступенькам.

Весь день шел кувырком, нельзя было понять, где обед, где ужин.

Время подходило к закрытию столовой, а больше половины офицеров еще не ужинало. Гантман по такому случаю оставил в столовой старшую официантку и дежурную повариху, а остальным скомандовал:

– По домам!

Боясь, как бы не столкнуться у крыльца с новоявленным ухажером, Вера вышла из столовой через кухню и кружной тропой поспешила к своему амбару, где квартировала вместе с Устиньей Осиповной.

– Тетя Стеша, я забежала только предупредить тебя, что я иду на свидание к гауптману. – И она повязала голову белым платком.

– К гауптману? – всплеснула руками тетя Стеша. – Ты что, с ума сошла? Да этот зверюга в один момент тебя скрутит. Не ходи. Пусть сюда идет. При мне этого не позволит.

– Сюда нельзя. Сегодня надо передать «Гиганту» много новостей. Иду, чтобы обезопасить себя на ночь.

– Ах, Юля, Юля, – по-матерински обхватила ее Устинья, – боюсь за тебя, голубушка.