По зову сердца

Что это с ним? У Хьюго уже давно не было женщины, много месяцев, но он не юнец и должен сдерживать свои порывы. С тех пор как умерла его бедная, застигнутая тьмой жена, Хьюго считал, что на свете нет женщины, которая способна его увлечь. Две смерти на его совести — больше чем достаточно.

Девочка выскочила вперед и протянула руки, сказав:

— Оп!

Гриф выкатил глаза.

— Тихо, — сказал Хьюго лошади.

Миссис Грэм схватила ребенка и прижала к себе.

— Прошу прощения, милорд. Нет, София, нельзя.

— Оп! — повторила девочка, помахав ручками.

— Чего она хочет? — спросил Хьюго, натягивая удила. Миссис Грэм широко улыбнулась:

— Альберт Фарроу сажает ее на Старину Боба всякий раз, когда она приходит на конюшню. — Улыбка сбежала с лица миссис Грэм. — Нет-нет, она не часто туда ходит.

Хьюго сжал кулаки. Жеребец отскочил в сторону. Хьюго спешился, прежде чем лошадь успела набедокурить.

— Вы куда-то идете? — Очередной дурацкий вопрос.

— К викарию пить чай. Уже опаздываю. — Она взяла ребенка на руки.

— Позвольте мне проводить вас. Даже днем женщине опасно идти одной через лес.

— Мистер Браун уверял меня, что этот короткий путь к деревне совершенно безопасен.

Чего еще ждать от Брауна.

— Никогда не знаешь, что может случиться. — Хьюго пошел рядом с ней.

— Возможно, вы правы. Неожиданно появится всадник, который скачет сломя голову.

Он улыбнулся, заметив, что миссис Грэм слегка покраснела.

— Это уж точно. Поэтому счел своим долгом проводить вас.

Они пошли по тенистой дорожке, вьющейся между деревьями. Где-то под бледно-зеленым пологом тихо ворковал голубь. Пел дрозд. С жужжанием пролетела пчела. С некоторым удивлением Хьюго обнаружил, что пребывает в умиротворенном настроении. Или он, наконец, признал Грейндж своим домом, несмотря на юношеские заявления о том, что здесь ему все ненавистно? Или то было спокойствие, вызванное присутствием этой женщины? Ни одно из этих объяснений не казалось ему правдоподобным.

— А какова цель вашего визита к викарию? — поинтересовался Хьюго.

— Собрание в связи с устройством деревенского праздника.

Ее низкий глубокий голос проник ему глубоко в душу.

— Что ж, цель благородная, — сказал Хьюго.

На обращенной к нему щеке цвета словной кости расцвели розы. Миссис Грэм опустила голову, и поля ее шляпы скрыли от него ее профиль.

В воздухе пахло зеленью, новой жизнью, все это смешивалось с исходившим от нее; запахом лаванды и женщины — запах, который ни с чем не спутаешь. Он уже забыл, как пьянит и радует, когда ты заставляешь женщину покраснеть, какое волнение вызывает ухаживание за женщиной. Никогда ничего подобного не возникало среди тех коммерческих занятий, к которым он уже успел привыкнуть.

— Мне приятно думать, что я могу оказаться полезной, — говорила она. — К несчастью, миссис Доусон категорически против этой идеи. — Она с надеждой посмотрела на Хьюго.

Глаза у нее темно-синие, а не черные, с серой каемкой. Хьюго никогда не видел глаз такого оттенка, хотя боль, скрытая в их глубине, была хорошо ему знакома. Внутри у него все сжалось при мысли о том, сколько страданий, он бы причинил, и о собственной трусости.

Проклятие. Когда же он поймет, что нельзя верхом на строевой лошади улаживать человеческие проблемы? Можно только усложнить их.

София подняла ручки.

— Оп!

— Упорная малышка, да? — сказал Хьюго, стараясь отвлечься от своих безрадостных мыслей. — Ну, давайте, маленькая барышня. — Он взял у миссис Грэм ребенка и усадил на седло.

— Это не опасно? — Страх звучал в ее голосе, и она протянула руки к ребенку.

Неподдельный страх. Вполне обоснованный. Тот страх, который испытала бы любая женщина рядом с ним, знай она правду.

— Это не опасно, пока я держу Грифа за уздечку.

Он хотел ее успокоить, но вместо этого в голосе его прозвучали досада и воинственность. Но это, похоже, возымело действие, потому что она опустила руки.

— Ну, как? — обратился Хьюго к малышке.

Она отважно ударила ножками по бокам Грифа, словно кавалерист королевской конной гвардии.

— Вперед!

Хьюго не удержался и фыркнул. Звук царапнул ему горло, но это было приятно.

— Господи, ведь Альберт учит ее приемам верховой езды.

— Прощу прощения, милорд.

— Не стоит извиняться, миссис Грэм. Вы можете гордиться своей малышкой. Такая самостоятельная.

— Гриф действительно прекрасное животное. — Миссис Грэм провела рукой по морде коня.

К удивлению Хьюго, Гриф отнесся к ее прикосновению точно так же, как отнесся бы сам Хьюго к тому, что ее пальцы погладили бы его по лицу. Он согласился бы, чтобы она трогала его везде, где ей угодно. Руки у нее, должно быть, прохладные и ласковые, легкие, как бабочки. И они будут сильными и крепкими, когда…

Он разозлился. Неужели он так долго прожил без женщины, что способен устремить свои вожделеющие взоры на вдову, которая заслуживает только уважения?

Люсинда, видимо, решила, что его гнев направлен на нее, — едва они дошли до развилки, как она протянула руки к девочке.

— Нам, право же, не следует больше навязывать вам свое общество.

Здорово он отпугнул ее. Ничего не скажешь, достойное поведение.