По зову совести

Грая уже опередила его метров на двадцать и почти подбегала к багги, когда за спиной у Рэма ярко полыхнуло, а взрывная волна подняла его воздух и швырнула на груду камней, которых хватало в высокой траве. Старый «призрак» все же защитил, приняв на себя основной удар, автоматический медицинский модуль всадил в Булавина очередной заряд медицинской химии, от которой в голове сразу прояснилось. Лицевой щиток был разбит и вымазан кровью. Штопор вскочил на ногу и заорал, что есть мочи, нога подломилась, и Рэм упал вперед, рухнув прямо в провал, который получился в результате взрыва. Погружаясь во тьму, он летел куда-то вниз. Удара бывший наемник уже не почувствовал.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на какой-то груде вещей, именно они смягчили падение. От них воняло кислятиной и сыростью, вокруг была почти непроглядная тьма, и только сверху проступал серый тусклый утренний свет.

Рэм, не шевелясь, открыл интерфейс. Часы показывали, что на Рояксе сейчас рассвет, а значит, он провел в отключке половину суток. Шкала здоровья болталась в оранжевой зоне прямо на границе с красной, осталось всего сорок три единицы. С бодростью было получше, чуть меньше сотни. Список повреждений оказался приличный, в очередной раз были сломаны ребра и, как ни странно, нос. Хуже всего дело обстояло с правой ногой, ее почти оторвало чуть ниже колена, кость перебита, отсутствовал приличный кусок мяса, но медицинский модуль, встроенный в «призрака», на остатках ресурсов кое-как залатал рану, не дав истечь кровью, а восстановившийся бронекостюм, зафиксировал поврежденный участок, создав шину. Все же броня была отличная, несмотря на то, что устарела. Вот только снять костюм сейчас нельзя, иначе он гарантированно не сможет передвигаться.

Рэм перевернулся на спину и с трудом сел. Разбитый лицевой щиток восстановлению не подлежал, и теперь Рэм остался без ночного видения. Гаусса тоже нигде видно не было. Изучив интерфейс, он обнаружил послание от Граи: «Если ты жив, дай знать, я вырвалась. Помочь тебе ничем не могла, только если погибнуть вместе с тобой. Жду за периметром ровно сутки».

Булавин несколько минут пытался мысленно докричаться до синты, но ничего не вышло, значит, она была где-то очень далеко. Поэтому он отправил ответ через интерфейс: «Жив, ранен, нахожусь в каких-то подземных коммуникациях, костюм поврежден. Из оружия только пистолет и нож. Нужна помощь, боюсь, самостоятельно не выбраться». Ответ пришел мгновенно: «Жди, иду к тебе».

Штопор удовлетворенно кивнул сам себе. Что ж, хорошо, когда есть такой надежный друг. Стянув со спины рюкзак, он поморщился. Посмотрев на рваный край, жалко, хорошую вещь испортили. Порывшись, он извлек визор и, убрав шлем, водрузил себе его на левый глаз. Три секунды на активацию, и вот тьма перестала существовать. Он находился в каком-то большом помещении, высота потолков метров десять. Рэм еще раз изучил трещину над головой, она была свежей, похоже, мощный взрыв неслабо тряхнул землю, раз он сумел провалиться в это подземное «убежище». Наверное, раньше здесь был какой-то склад, об этом говори стеллажи, занимающие почти все помещение. И судя по пластиковым коробкам, которые остались на своих местах, мародеры тут не бывали. Булавин завертел головой. Он был у самой дальней тупиковой стены, никакой двери или иного выхода, значит, это где-то там, в другой стороне. Хорошо бы понять, куда его занесло.

Штопор сполз с кучи тряпья и медленно поднялся, опираясь исключительно на здоровую ногу. Потом осторожно встал на правую, поврежденную, ее тут же прострелило болью, так, что из глаз хлынули слезы. Костюм обтянул ее словно жесткий каркас, но все равно это не было панацеей. Ребра доставляли ему гораздо больше проблем. Плохо, что нельзя снять «призрака» и позволить медицинскому дрону сделать бандаж. Скрипнув зубами от неосторожного движения рукой, Рэм, подволакивая раненую ногу, добрался до крайнего стеллажа. Опершись на полку, он посмотрел на конструкцию, крепкий, очень крепкий пластик, из такого даже дома строили для бедноты, ему нипочем время. Штука почти вечная, но есть минус, не держит холод, при температуре ниже двадцати градусов почти мгновенно трескается, так что, его используют только в местах, где нет, и не может быть морозов.