Победа Элинор

Она имела аристократическое изящество своего отца, его способность очаровывать. Все опасные дары, бывшие столь гибельными для Джорджа Вэна, наследовала его младшая дочь. Так же, как и он, она была существом впечатлительным, пылким, самопроизвольным, переменчивым и подчиняла других своему влиянию силою избытка своей жизненности. Самые скучные люди развеселялись от ее живости, от ее бессознательной миловидности. Да, может быть, величайшее очарование Элинор Вэн заключалось в неведении того, что она очаровательна. В три года школьной жизни она не научилась знать силу своего очарования. Она знала, что люди ее любили и была признательна им за их любовь, по она не знала, что она заслуживала столько любви и преданности вследствие удивительной привлекательности, врожденной ей.

Никто никогда не говорил ей, что она прекрасна. Она обыкновенно носила бедные платья и ее струистые золотистые волосы нечасто были гладки, может быть, поэтому брикстонские пансионерки не знали, как прелестна была их подруга. Нежный профиль, блестящие серые глаза, бледное лицо, пунцовые губы и янтарные волосы затемнялись шелковыми платьями и кружевными оборками богатых девушек. Бедность знает свое место даже в небольшом свете пансионерок точно так же, как и в большом свете, за садовою стеной, окружавшей это заведение. Но по какому-то таинственному могуществу, против которого богатые подруги Элинор напрасно возмущались, она занимала свое место в пансионе мисс Беннетт. Ее откровенное сознание в своей бедности, в соединении с тем обстоятельством, что отец ее был прежде богат и знатен, может быть, давало ей эту возможность. Если она носила поношенные платья, она казалась в них аристократичнее, чем другие девицы в щегольских нарядах. Элинор царствовала в силу своей красоты и того нравственного могущества, которое смутно признавалось в ней, но еще не совсем было развито. Пансионерка была талантлива, блистательно очаровательна, но еще было неизвестно, какова будет женщина.

Добрая учительница музыки смотрела на своего юного друга с любовью и изумлением, к которым примешивался страх. Что должна она была делать с этой странной и прелестной птичкой, которую она принесла в свое гнездо? Справедливо ли было сковать навсегда этот светлый дух? Справедливо ли было заключить всю эту веселость в эту бедную квартиру, задушить этот избыток жизненности в душной атмосфере скучной и однообразной жизни?

Эта преданная женщина привыкла заботиться о других, и думала об этом серьезно и постоянно. Элинор была довольна и счастлива: Она теперь зарабатывала деньги, время от времени, давая уроки, и увеличивала домашний приход. Дни уходили очень быстро в этом спокойном однообразии. Платья мисс Вэн становились все короче. Ей было теперь почти семнадцать лет, и она уже полтора года жила под тенью Пиластров. Ричард и тетка его совещались между собою, какова должна быть будущая жизнь Элинор, но никак не могли прийти ни к какому заключению.

— Хорошо говорить о том, что она оставит нас, тетушка, — сказал живописец. — Но что мы будем делать без нее? Весь солнечный блеск и вся поэзия нашей жизни исчезнут вместе с ней, когда она оставит нас? Притом кем же она будет? Гувернанткой? Кто захочет обречь ее на такие труды? Актрисой? Нет, милейшая тетушка, мне не хотелось бы видеть эту блестящую красавицу на сцене. Лучше ей жить вместе с нами. Оставим ее у нас, тетушка, она не хочет оставлять нас. Те, кто имеют на нее право, бросили ее. Она явилась на пути моем, как странствующий бесприютный ангел. Я никогда не забуду ее лица, когда я в первый раз увидал ее на освещенном бульваре, и узнал девочку, которую я знал три года тому назад, в светло-русой пятнадцатилетней красавице. Она не хочет оставлять нас. Зачем же вы все говорите об этом, милая тетушка?

Синьора Пичирилло со вздохом пожала плечами.

— Богу известно, что я не имею желания расстаться с ней, Дик, — сказала она, — но мы должны поступать с ней по справедливости. Здесь не место для дочери Джорджа Вэна.

Но между тем как учительница музыки и ее племянник раздумывали о будущности их любимицы, практичная мистрис Баннистер задумывала удар, который должен был потрясти счастье смиренного кружка. В первых числах холодного марта 1855‑го Элинор получила холодную записку от своей сестры, в которой мистрис Баннистер писала, что теперь представился случай устроить ее будущность, и что если Элинор желает занять порядочное положение в свете — прилагательное было безжалостно подчеркнуто — она хорошо сделает, если воспользуется этим. За дальнейшими сведениями она должна была зайти рано на следующее утро к мистрис Баннистер. Мисс Вэн хотелось оставить это письмо без ответа и сначала она не хотела повиноваться приглашению мистрис Баннистер.