Победа Элинор

В тот же вечер, когда Элинор обратилась к своему жениху с этими немногими словами искренней признательности, она открыла ему свою тайну.

Он проводил все свои вечера в Пиластрах. Он чувствовал себя там, как дома и был невыразимо счастлив в этой бедной цыганской колонии.

— Элинор и я, — говорил он, — избрали для нашей свадьбы церковь св. Георга в Блумсбери. Свадьба будет самая тихая. Мои два свидетеля, вы да мистер Торнтон, одни будете присутствовать на ней. Жители Беркшира очень удивятся, когда я привезу в Толльдэль мою молодую жену.

Нотариус уже собирался уйти, когда синьора положила руку на плечо Элинор:

— Вы должны поговорить с ним сегодня, Нелли, — сказала она ей шепотом, — ему нельзя позволить взять разрешение на брак под ложным именем.

Элинор наклонила голову, — Я исполню ваше желание, синьора, — сказала она.

Минут через пять, когда Джильберт Монктон подавал ей руку на прощанье, Элинор сказала спокойно:

— Я еще не прощаюсь с вами, я сойду с вами вниз: мне надо кое-что сообщить вам.

Она сошла по узкой лестнице и вышла на улицу в сопровождении Монктона. Было десять часов; все тихо и спокойно; лавки закрыты и в трактире никакого движения. При лунном свете бедные жилища имели менее жалкий вид, а полуразрушенные деревянные столбы казались почти живописными. Мисс Вэн стояла, слегка прислонясь к одному из столбов, перед лавкою башмачника и прямо и доверчиво смотрела на своего жениха.

— Что вы желаете мне сказать, моя дорогая Элинор? — спросил ее Монктон, когда она продолжала смотреть ему в лицо, с выражением сомнения, как будто недоумевая насчет того, что хочет ему сообщить.

— Мне вам надо сказать, что я поступала очень дурно: я обманывала вас.

— Обманывали, Элинор?

Даже при свете луны она могла видеть, какою бледностью вдруг покрылось лицо Монктона.

— Да, я обманывала вас. Я скрывала от вас тайну и могу открыть ее вам только с одним условием.

— С каким?

— Чтоб вы не сообщали ее ни мистеру де-Креспиньи, ни мистрис Дэррелль, пока я не разрешу вам этого.

Джильберт Монктон улыбнулся. Его внезапный ужас рассеялся пред правдивостью, которая слышалась в голосе молодой девушки, пред искренностью, которою дышало все ее обращение.

— Не говорить мистеру де-Креспиньи или мистрис Дэррелль? — повторил он, — конечно, не скажу, моя дорогая. Зачем я стану говорить им то, что касается вас, когда вы не желаете, чтоб они это знали?

— Так вы обещаете?

— Без сомнения.

— И вы мне торжественно даете слово не открывать ни мистеру де-Креспиньи, ни кому другому из семейства тайну, которую я вам доверю; ни в каком случае не быть введенным в искушение нарушить ваше обещание?

— Что с вами, Нелли? — вскричал Монктон, — вы так серьезны, как будто заставляете произносить страшную клятву неофита какого-нибудь политического общества. Я не нарушу данного вам слова, моя дорогая, будьте в том уверены. В моем звании я мог приобрести навык сохранять тайны. Что же это, Элинор? Что же это за страшная тайна?

Мисс Вэн устремила на лицо своего жениха внимательный взгляд, чтоб следить за малейшею переменою в его выражении, которое могло бы изобличить неудовольствие и презрение. Она очень боялась лишиться его доверия и уважения.

— Когда я ехала в Гэзльуд, — сказала она, — я приняла чужое имя, но не по собственному желанию, а в угождение моей сестре: ей хотелось скрыть от света, что кто-нибудь из членов ее семейства находится в зависимом положении. Моя фамилия не Винсент, а Вэн. Я — Элинор Вэн, дочь старого друга мистера де-Креспиньи.

Удивление Джильберта Монктона не знало границ. Он слыхал об истории жизни Джорджа Вэна от мистрис, Дэррелль, но никогда не слыхал о рождении младшей дочери старика.

— Элинор Вэн, — сказал он. — Так мистрис Баннистер ваша сестра?

— Она мне сестра но отцу; по ее-то желанию я и поехала в Гэзльуд под чужим именем. Вы на меня за это не сердитесь?

— Могу ли я сердиться на вас! Нет, моя дорогая: это обман довольно невинного свойства, хотя со стороны вашей сестры я нахожу это глупой гордостью. Моя Элинор нисколько не была унижена тем, что извлекала пользу из своего знания. Мое бедное, доверчивое дитя! — прибавил он нежно. — Быть одною на свете и решиться сохранять тайну! Но почему же вы желаете сохранить ее и теперь, Элинор, не стыдитесь ли вы имени вашего отца?

— Стыдиться его имени — о, нет! нет!

— Так зачем же вы хотите и теперь скрывать ваше настоящее имя?

— Я еще не могу вам сказать почему, но ведь вы сдержите ваше слово? Вы слишком благородны, чтоб не сдержать.

Монктон посмотрел с удивлением на серьезное лицо молодой девушки.

— Я сдержу его, моя дорогая, — сказал он, — но решительно не могу понять вашего сильного желания сохранять эту тайну. Впрочем, мы не будем говорить об этом более, Нелли, прибавил он как будто в ответ на умоляющий взор мисс Вэн. — Ваше имя будет уже Монктон, когда вы вернетесь в Беркшир, и никто не посмеет оспаривать ваших прав на него.

Монктон поцеловал в лоб молодую девушку и простился с нею на пороге двери башмачника.