Победа. Книга 2

– Логично! Этот вопрос задал себе и я. – Брайт был, видимо, доволен, что ход наших мыслей совпал. – Думаю, такой же вопрос задавали себе и в моей редакции. Конечно, их интересовало, что происходит у англичан теперь, когда наши боссы договариваются о мире и согласии.

Говоря о делах, Брайт становился точен и немногословен. Впрочем, я уже знал, что это свойственно многим американцам.

– Так вот, – продолжал Чарли, – я и поехал в английскую зону, чтобы ответить на этот вопрос.

– И тебя так легко всюду допустили? – с сомнением спросил я.

– Как и все наши военные корреспонденты, я аккредитован при штабе Айка во Франкфурте. А Монтгомери всего лишь заместитель Эйзенхауэра. Как тебе известно, у нас объединенное американо-английское командование. Кто мог мне помешать?

– Что же ты там увидел? – стараясь говорить с максимальным безразличием, как бы из вежливости поддерживая беседу, спросил я.

– То, что я увидел, увидишь сейчас и ты.

С этими словами Брайт достал из своего портфеля-конверта пачку фотографий, развернул ее веером и бросил рядом со мной, на кровать.

Стараясь не проявлять чрезмерного любопытства, я взял первую попавшуюся фотографию. На снимке были запечатлены две шеренги немецких солдат. Все они были одеты по всей, столь хорошо знакомой мне, форме (к тому же в новом обмундировании) и нисколько не напоминали «пленных фрицев», которых я видел так много раз. У этих были довольные лица, головы слегка повернуты налево, к стоявшему перед строем немецкому же командиру. Он, наверное, обращался к ним с речью. Солдаты – многие из них с «железными крестами» на груди – внимательно слушали его. В отдалении стоял офицер в английской форме.

– Что ж, – сказал я, кладя карточку на кровать, – это еще ничего не значит. Среди пленных солдат надо поддерживать элементарный порядок. Ими нередко командуют прежние офицеры.

– Порядок? – с усмешкой переспросил Брайт. – А как тебе понравится это, Майкл?

Брайт протянул мне другой снимок.

Это были военно-строевые занятия. Немецкие солдаты укрывались за невысоким земляным бруствером, на котором лежали их винтовки. В отдалении виднелись мишени, прикрепленные, как обычно на стрельбищах, к высоким деревянным щитам.

Над одним из лежащих солдат склонился немецкий офицер. Одну руку он положил на прижатый к плечу солдата приклад винтовки, другой указывал на прорезь прицела. Английских офицеров на этой карточке не было.

Уже с трудом скрывая свое состояние, я стал перебирать остальные фотографии. На одной из них объектив запечатлел колонну немецких солдат, марширующих строевым шагом во главе с офицерами. Впереди шел знаменосец с гитлеровским флагом в руках. Этих «военнопленных» никто не конвоировал. На другой фотографии я снова увидел немецких солдат. Вытянув руки в нацистском приветствии, они пожирали глазами фашистского генерала. На третьем снимке группа немецких солдат втаскивала на пригорок легкое артиллерийское орудие.

– Значит, «порядок»? – саркастически спросил Брайт. – Тот самый «новый порядок»? Верно, Майкл?

– Чем ты докажешь своей редакции, что снимки сделаны именно теперь? – мрачно спросил я. – И как она докажет это своим читателям?

– Под каждым фото будет стоять место и дата съемки. Например, эти снимки сделаны в Шлезвиг-Гольштейне. Кто желает, пусть проверит.

«Нет, нет, – все-таки продолжал я внушать себе, – не следует втягиваться в этот разговор. Брайту нельзя доверять. В случае чего он сделает невинные глаза и сошлется на „бизнес“. Если бы я мог сейчас посоветоваться с Карповым!»

Брайт по-своему истолковал мое молчание.

– Слушай, Майкл! – воскликнул он. – Я тебя просто не понимаю. Неужели тебе не ясно, что все это значит?

Его настойчивость и впрямь была подозрительна!

– Особого секрета тут нет, – уклончиво сказал я. – Наши газеты писали, что англичане медлят с роспуском немецких частей в своей зоне.

– А почему они медлят? Об этом ваши газеты писали? – с упором на каждое слово спросил Брайт.

– Не помню, – ответил я, по-прежнему стараясь выиграть время. – Если ты так хорошо все понимаешь, объясни.

– Мой бог! Неужели ты сам не понимаешь? Английские офицеры даже и не скрывают, что при определенных обстоятельствах эти немецкие дивизии могут быть брошены против вас. Теперь ты понял, наконец?

Но я понимал только одно: надо как можно скорее кончить этот разговор и как можно скорее рассказать о нем Карпову. То, что говорил Брайт, имело слишком важное значение.

Но прежде чем расстаться, я решил задать еще один вопрос. Мне показалось, что я нашел способ заставить Брайта полностью раскрыть свои намерения.

– Для чего же ты направился в Карлсхорст? Для того, чтобы сообщить все это нашему командованию?

Брайт нахмурился.

– Это еще зачем? – недовольно ответил он. – Я, кажется, американец. Никакими отчетами вам не обязан.

Дело принимало совсем странный оборот.

– Зачем же ты ездил в Карлсхорст?