Победа. Книга 2

– Стоп! – прервал меня Стюарт. – Ваше поведение, мистер Воронов, лишено логики.

– Какая еще, к черту, логика!

– Более того, – спокойно продолжал Стюарт, – позволю себе заметить, что вы действуете не в духе времени.

– Это еще почему?

– Насколько я понимаю, вы не желаете иметь со мной дела из-за истории с той полькой. Согласен, это был типичный эпизод «холодной войны». Но в между. народной жизни были сотни таких эпизодов. Из них, в сущности, и состояла «холодная война». Теперь ситуация изменилась! Не забудьте, что мы находимся в Хельсинки. Мы приехали сюда, чтобы перечеркнуть «холодную войну». А вы, мистер Воронов, намерены продолжать ее, так сказать, единолично. Может быть, вы считаете предстоящее Совещание ошибкой и приехали сюда, чтобы ворошить старое?

При всей моей неприязни к Стюарту нельзя было не признать, что в его словах есть здравый смысл. Я сидел в нерешительности.

– Что будем пить? – спросил Стюарт, брезгливо отодвигая стакан Брайта.

– Простите, – сухо сказал я, – мне действительно надо идти.

– Но почему? Ведь еще нет одиннадцати. Наверное, вас все же обидело, что я прогнал этого Брайта. Вы, по-видимому, считаете его своим другом.

– На месте Брайта… – хмуро начал я.

– Не могу представить вас на месте Брайта, – тонко улыбнувшись, перебил меня Стюарт. – Он всего лишь мелкий, ленивый репортер. Как редактор газеты, в которой он работает, я…

Он не договорил, потому что голос по радио, вновь остановив музыку, назвал его фамилию:

– Мистер Стюарт, вас приглашают к телефону. Пресс-центр, четвертая кабина. Спасибо.

«Вот здорово! – подумал я. – Сейчас он пойдет к телефону, а я расплачусь и сбегу». Но не тут-то было.

– Бармен! – крикнул Стюарт.

Бармен явился с быстротой, неожиданной для его комплекции.

– Передайте на коммутатор, – по-прежнему громко сказал Стюарт, – чтобы меня не беспокоили. Меня здесь нет. Ни для кого! Даже для президента Соединенных Штатов!

Это было произнесено с таким расчетом, чтобы слышали все окружающие.

Бармен поклонился, поспешил к своей стойке и нырнул за нее. Видимо, там у него был телефон.

Стюарт некоторое время посматривал по сторонам, словно желая удостовериться, что его акция произвела впечатление. Затем повернулся ко мне.

– Вы редактор газеты? – удивленно спросил я, возвращаясь к прерванному разговору.

– Вам кажется, что я не гожусь для этой роли? Должен вас разочаровать. Я редактор и издатель газеты, в которой работает Брайт. Короче говоря, она принадлежит мне и он, следовательно, тоже.

– «Ивнинг гардиан»?!

– Вот именно.

– Но это же американская газета!

– Уже в течение четверти века ваш покорный слуга является гражданином Соединенных Штатов Америки, – наслаждаясь моим недоумением, веско произнес Стюарт.

– Каким же образом? – пробормотал я.

– Когда вы будете менее агрессивно настроены и согласитесь забыть о потсдамском Стюарте, я с удовольствием расскажу, как это произошло.

Воспользовавшись моим замешательством, Стюарт слегка – без всякой фамильярности – прикоснулся к моему плечу и спросил:

– Вы встречались с Брайтом после Потсдама?

– Нет. Но все равно мы старые друзья. Потсдам не забывается.

Помимо воли я преувеличил свою близость с Чарли. Уж очень мне хотелось показать этому Стюарту, что его отношение к Брайту никак не может повлиять на мое.

– Вы совершенно правы, – понимающе подтвердил Стюарт. – Брайт тоже не забыл о Потсдаме. Он даже написал о нем книжку. Называлась, кажется, «Свидетельство очевидца».

– Чарли? – удивленно переспросил я. – Вы хотите сказать, что Чарли написал что-то о Потсдамской конференции?

– Да, именно. В пятидесятых годах он выпустил книжонку о Потсдаме.

Чарли – автор книжки, да еще о Потсдаме?! Это было невероятно.

Не приходилось читать, – пробормотал я. Ее и в Штатах мало кто читал, – пренебрежительно заметил Стюарт. – Мне-то самому пришлось полистать ее гораздо позже. Когда я брал этого парня в свою газету. Так что же мы будем пить?

Не дожидаясь ответа, Стюарт снова подозвал бармена.

Я сидел пораженный. Что мог написать Чарли о Потсдаме? Да еще как «очевидец»! Ведь он же ничего толком не знал и не видел! О том, что происходило в Цецилиенхофе, даже я знал больше, чем он. Кроме того, почему теперь, когда мы снова встретились, он ни слова не сказал о том, что написал книгу о Потсдаме? Впрочем, он вообще врал мне. Говорил, что руководит иностранным отделом…

Подошел бармен. Стюарт заказал себе водку со льдом.

– Вам тоже? – спросил он.

Я ответил, что у меня еще есть виски.

– Все меняется на свете, – с добродушной иронией заметил Стюарт, когда бармен отошел. – Вы знаете, какой сейчас самый популярный напиток в Штатах? Думаете, виски?

– Водка. Я бывал в Штатах.

– И даже не смирновская, а именно ваша. «Столичная». Дороже ценится. – Слово «столичная» Стюарт произнес почти по-русски и широко улыбнулся. – Простите, – снова заговорил он, – какую газету вы здесь представляете?

– Я представляю журнал. Он называется «Внешняя политика», – ответил я, уверенный в том, что этот журнал никогда не попадался на глаза Стюарту.

– Знаю, – неожиданно сказал он. – «Внешняя политика». Выходит в Москве ежемесячно. Так?