Победа – одна на всех

Вступивший после И. С. Конева в командование Западным фронтом Г. К. Жуков решительно возражал против судилища. Он сказал Сталину, что такими действиями ничего нельзя исправить и тем более оживить мертвых. Расстрел Павлова в июле 1941 года ничего не дал для изменения обстановки, но эта репрессивная акция вызвала у старшего и высшего командного состава тяжелую реакцию. К тому же Жуков напомнил Сталину, что у Павлова был потолок командира дивизии, а судили его как командующего войсками фронта. Решительные возражения Г. К. Жукова против судилища над командующим войсками Западного фронта, просьба о назначении Конева его заместителем оказали влияние на Сталина. Судилище не состоялось, и Конев не стал новым «козлом отпущения».

Рассказывая мне об этом эпизоде, Г. К. Жуков сказал, что встреча его с главой правительства 7 октября оставила тяжелый осадок. Разговор между ними происходил в присутствии Берии, который в течение всей беседы отмалчивался. Сталин весьма пессимистично оценивал обстановку на фронтах и ближайшие перспективы вооруженной борьбы осенью 1941 года. Далее он вдруг перешел к военным событиям, происходившим в 1918 году. Смысл его высказываний сводился в основном к следующим положениям. Великий Ленин оставил нам государство и наказал всячески укреплять его оборону. Но мы не выполнили этого завещания вождя. В настоящее время враг подходит к столице, и у нас нет необходимых сил для ее защиты.

В беседе Конева с Симоновым непомерно много места уделяется пьесе А. Корнейчука «Фронт». Это обусловлено тем, что она довольно продолжительное время занимала мысли Сталина. «Великому» казалось, что Корнейчуку удалось выполнить заказ сверху и объяснить причины поражения советских войск в летних кампаниях 1941 и 1942 годов.

Прежние версии Сталина о причинах поражения Красной Армии (неотмобилизованность войск, внезапность ударов противника, его превосходство в численности и так далее) уже не работали, они никого не убеждали. Поэтому Сталин решил распространить еще одну версию о причинах поражения. В пьесе Корнейчука главным содержанием был конфликт между пожилым туповатым генералом Горловым и сравнительно молодым генералом Огневым. Цель этой пьесы состояла в том, чтобы средствами искусства показать, что виновниками поражений являются горловы.

О том, какое значение придавал Сталин этой версии, свидетельствует, в частности, и тот факт, что от членов военных советов фронтов требовались доклады о взглядах и высказываниях генералитета по пьесе Корнейчука. Более того, некоторые командующие фронтами вызывались даже в Ставку, где у них лично Сталин спрашивал мнение о пьесе.

«Великий» полагал, что с помощью новой версии он закамуфлирует причины поражения и хотя бы частично снимет с себя вину за катастрофу. Но увы… Высшие военачальники отвергли новую версию вождя, которую он пытался так назойливо им навязать. И в разговоре с Коневым Сталин сорвался, произнес желчную тираду: «Вы зарвались, зазнались. Вы, военные, вы все понимаете, вы все знаете, а мы, гражданские, не понимаем».

Разумеется, и на этом обвинении Сталин не остановился. Он продолжал изобретать все новые и новые версии причин отступления советских войск. И вот в тот период, когда Красная Армия отступала к Волге и предгорьям Главного Кавказского хребта, Сталин подписывает известный приказ № 227. В нем указывалось, что якобы население нашей страны начинает разочаровываться и терять веру в Красную Армию, «а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток». Это обвинение было поистине чудовищным. Армия отступала в силу разных причин, но главными из них были те, что она еще и летом 1942 года не оправилась от злодеяний, которые учинил над ее командными кадрами Сталин со своими палачами. Она отступала также и потому, что Сталин, возомнив себя величайшим полководцем всех времен и народов, отверг разумный план Генерального штаба и навязал советскому командованию свой дилетантский план. Осуществляя сталинский план, советское командование распылило свои силы и средства по многим направлениям и в критический момент сражений оказалось без резервов, что и привело к военной катастрофе на южном крыле советско-германского фронта. Потери Красной Армии в летне-осенней кампании 1942 года исчислялись миллионами. Но хуже всего было то, что на каждого выбывшего из строя немецкого солдата Красная Армия теряла четыре-пять своих воинов.