Победа Сердца

Виктория же, до сих пор ощущая непрекращающийся гул в голове и тяжесть, которой налилось ее тело, практически не воспринимала всерьез угрозу изнасилования, поскольку ее организм, да и весь мир теперь представлялся в виде гранитного булыжника, по которому, подобно слабенькому ручейку, стекали ее собственные мысли. Находясь под властью подобных ощущений, было крайне трудно заботиться о каких-то физических и, уж тем более, возможных моральных ранах.

Тем не менее, несмотря на полную отрешенность от происходящего, мозг был по-прежнему в состоянии фиксировать изменения в окружавшем ее ландшафте, и одним из таких изменений стала тень, что пронеслась рядом с ней, тут же рухнув неподалеку. Практически сразу же вокруг замелькали с десяток других теней, что разрезали разрастающееся пламя огня вокруг. В восприятии Виктории они сокращались от бесконечно длинных силуэтов в маленькие выпуклости на огненно-красной траве.

Звуковое сопровождение также изменилось – поменялся сам тон происходящего, однако четко зафиксировать, что же именно произошло, Виктория не могла, но с удивлением заметила, как ее сверхмассивное тело вдруг стало легким как пушинка. Она в одно мгновение взлетела в воздух и понеслась куда-то далеко по раскаленному от пламени воздуху, которым стала сама душа путешественницы, летящая навстречу неизведанному.

80. Сначала было довольно сложно, в принципе, разобраться, каким же именно механизмом приводилось в движение так называемое «сознание», и как оно вообще могло передвигаться, не имея на то физических приспособлений по типу рук, ног или, хотя бы, головы, которую она могла бы поворачивать просто-напросто, чтобы фиксировать происходящие вокруг явления.

Вместе с тем, становились более понятными условности мира, куда прибыл путешественник, как и его принцип передвижения. В его роли выступали необычные переливающиеся тросы, которые как будто схватили точку опоры путешественника и влекли ее вместе за собой. Присмотревшись более пристально, или, возможно, это его зрению просто позволили настроиться или даже больше – смотрели за него на самих же себя, странные существа, похожие, правда весьма отдаленно, на морских обитателей, а если конкретнее – на медуз, чьи длинные щупальца и были теми стальными тросами, что тащили фокус внимания искателя приключений. Как только этот процесс стал достаточно явным для ведомого подобным способом путника, эти отростки отсоединились от своих головных отделов, которые, в свою очередь, стали расплываться в пространстве, превращая его целиком во фрактальные математические модели с несколькими центральными водоворотами, в которые до самой бесконечности, повторяя целое в частном, уходили геометрические узоры. Они, по всей видимости, и были тем самым алгоритмом, что приводил всю эту математическую конструкцию в движение. Что же касается щупалец, то они то ли оплели, то ли приобрели в поле зрения наблюдателя форму его тела-скафандра, которому он сначала безмерно обрадовался, рассмеявшись собственной фантазии, в которой он с такой легкостью принял собственное недвижимое тело за щупальца меж пространственных сущностей, чьи «тела» оказались на поверку всего лишь флуктуациями ума, которые должны были рассеяться всего лишь через парочку… На данной ветке размышлений путешественник запереживал снова, поскольку не мог сам себе ответить на вопрос, как долго его тащили сквозь само время эти существа, и сколько он еще будет оставаться тут наедине с этими остаточными завихрениями. И, конечно, ключевой вопрос состоял в том, исчезнет ли он сам, будучи затянут в геометрические паттерны, которые, подобно любопытным стаям рыбок, окружили путешественника в необъятном вакууме-аквариуме совершенно иной, но от этого не менее настоящей реальности.