Победа ускользает

Дом Кима совсем не изменился. Правда, в саду прибавилось кустов, деревья стали изрядно выше, живая изгородь разрослась и стала именно такой, как Ким когда-то хотел — густой и непролазной; но дом не изменился. Два этажа, двускатная черепичная крыша. Киберы, которые на время отсутствия хозяина были запрограммированы на еженедельную уборку, свое дело знали туго. Вовсе не их вина, что отсутствие хозяина так затянулось.

Скар опустился, как всегда, на дорожку перед ангаром, и когда Ким вышел и закрыл машину, она сама въехала в послушно раскрывшийся ангар. Ким пошел к дому, чувствуя, как теплеет в груди. Не зря все-таки я тогда выбрал именно это место, подумал Ким. Именно этот пейзаж — леса, холмы, озера, именно этот старомодный дом с темными стенами и стеклянными окнами.

И внутри ничего не изменилось. Ким даже специально открыл неприметную дверцу депо киберов, заглянул туда и сказал семи молчаливым белым черепашкам:

— Молодцы, ребята.

И они бравым хором карикатурных голосков ответили, как положено:

— Рады стараться, хозяин!

Ким собственноручно разжег огонь в камине, активировал блок Доставки и попытался сразу заказать еду, на что Доставка его собственным голосом сварливо откликнулась:

— После активации следует подождать не менее получаса, прежде чем делать заказ.

Ну да-да-да. Ладно. Ким прошелся по дому, разложил в кабинете привезенные вещи и вдруг решил пойти познакомиться с соседями: когда садился — видел, что вокруг появилось много новых домов, а там, где за домом раньше был пустырь, прямо за изгородью теперь виднелась чья-то новая черепичная крыша. Ким вышел с участка, обошел его и направился к воротам нового соседа. Очевидно, Кима заметили — то ли сам хозяин, то ли система наблюдения: калитка лязгнула и открылась, а мужской голос из глубины сада крикнул на линке:

— Здравствуйте, сосед! Заходите, пожалуйста!

Ким обошел покрывающиеся первыми листьями кусты сирени, слыша с другой их стороны приближающиеся шаги, и вдруг уткнулся взглядом кому-то в грудь.

Росту в самом полковнике Волошине было сто восемьдесят сантиметров, для нынешнего времени показатель весьма средний, так что ему нередко приходилось здесь сталкиваться с людьми выше себя. Но этот был какой-то особенный. Подняв голову, точнее — задрав ее, Волошин увидел нечесанную тронутую сединой бороду, спутанные, довольно длинные волосы, голубые пронзительные глазки на физиономии довольно-таки сурового, чтобы не сказать — зверского вида; все это — без всякой там шеи или прочих условностей, присущих менее внушительным фигурам — покоилось на могучих, в два охвата плечах. Киму навстречу протянулась титаническая лапища, заросшая столь же диким волосом, что и голова этого человека-горы, и неожиданно высокий, мягкий, интеллигентный голос негромко произнес:

— Здравствуйте. Рад встрече. Я видел, как ваш скар садился. Будем соседями? Меня зовут Миша.

— Здравствуйте, — по-русски отозвался Волошин, не без опаски пожимая гигантскую руку. — Меня зовут Ким.

— Опаньки! — воскликнул гигант по-русски, правда — с некоторым акцентом, выдававшим как минимум не землянина, если не впрямую уроженца Телемской Сибири. — Соплеменник, значит? Рад, рад. Пойдемте в дом. Чайку?

— Да что вы, Миша, — начал было Ким, — неудобно, я только заглянул познакомиться… — но голубоглазый исполин уже повлек его в свой дом, приговаривая:

— Ладно-ладно… А мы сейчас и познакомимся…

Короче, через пять минут Ким уже сидел в Мишиной просторной кухне на высоком табурете, перед ним высилась внушительная кружка финского светлого пива и горка всяческих морепродуктов, от креветок до ломтиков соленой рыбы по-телемски (в Кимово время это, впрочем, назвали бы чищенной воблой), а радушный Миша сидел напротив с такой же мощной кружкой, и они весело болтали.

Миша рассказал, что он — профессиональный космонавт, пилот, родом действительно с Телема, с Телемской Сибири, на Землю переехал давно, потому что по квоте обмена учился в Девятке — Девятом командном училище Космофлота имени Джона Гленна — а после выпуска смог и остаться работать в Солнечной системе и даже поменял гражданство. История была довольно сложная, но Ким понял так, что основным Мишиным мотивом была некая барышня из Санкт-Петербурга, последней на Земле русской столицы. Барышня вот уже двадцать лет пребывала Мишиной женой, был у них тринадцатилетний сын, но он сейчас находится в Вене, на втором курсе Политехникума, жена же неделями работает на Земле-Большой, на Титане. Сам Миша только что прошел курсы переподготовки на джампер, получил подзадержавшееся уже, по его мнению, года на четыре звание капитана первого ранга («засиделся в первых помощниках», — самокритично признавал он) и вкушал заслуженный, но, увы, недолгий отдых: максимум послезавтра он ожидал нового назначения.