Победа во имя мира

В разное время С. Ф. Кондрин был награжден боевыми медалями «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За оборону Севастополя», «За оборону Сталинграда». Это — свидетельство выполнения важных заданий командования на разных фронтах. Свидетельство метких и сокрушительных бомбовых ударов.

21 ноября 1943 года газета бомбардировочной авиации дальнего действия «Красный сокол» напечатала портрет отважного летчика. Гвардии майор С. Ф. Кондрин был сфотографирован в рост в кабине своего самолета перед очередным вылетом на боевое задание.

…Самолет взлетел с аэродрома ночью. Впереди Кондрина в штурманской кабине склонился над картой гвардии капитан Савельев. Сзади — замер у пулемета воздушный стрелок гвардии старшина Полежаев. У рации — радист гвардии старшина Шумеев.

Задание, которое дал экипажу командир 18-го Севастопольского гвардейского авиационного полка дальнего действия, было обычным — перелететь линию фронта и разбомбить склады боеприпасов в глубоком вражеском тылу.

Гудели моторы. Сергей удовлетворенно вслушивался в их ритмичный однообразный гул и с благодарностью думал о механиках: «Молодцы ребята! Моторы работают, как часы».

— Проходим линию фронта, — услышал он голос штурмана.

Сергей посмотрел вниз. В кромешной темноте мерцали вспышки огня. Уменьшенные расстоянием, они казались отсюда, с высоты, совсем не страшными. Точно там, внизу, кто-то, забавляясь, чиркал спичками. Но это шла ожесточенная артиллерийская дуэль, и Сергей знал, что на земле сейчас все гудит и стонет от разрывов снарядов.

Еще два часа летели в темноте.

— Как дела, капитан? — спросил Сергей.

— Подходим к цели, — прозвучал спокойный глуховатый голос Савельева.

«Сейчас ляжем на боевой курс», — удовлетворенно подумал Сергей. И вдруг, разрезав дегтярную черноту ночи, вспыхнули ослепительные снопы прожекторов. Один ударил Сергею прямо в глаза. Он зажмурился, инстинктивным движением рванул ручку управления. Самолет пошел вверх, но ослепительные пучки света нескольких прожекторов скрестились в небе, и в центре их отчетливо был виден с земли силуэт самолета.

Гулко и часто ударили зенитки. Разрывы снарядов окружили самолет, пытавшийся укрыться в спасительную темноту. Всем телом своим, каждым нервом Сергей почувствовал, как машину вдруг тряхнуло, она, задрожав, накренилась и, теряя управление, стала проваливаться в бездну.

Навалившись на рукоятку, он огромным усилием попытался выровнять самолет. Скользнув вниз, машина вырвалась из света. Вражеские прожектористы заметались, отыскивая советский самолет. А он продолжал стремительно падать. Стрелка высотомера быстро скользила по цифрам: три тысячи метров, две тысячи восемьсот, две тысячи триста… Собрав в комок всю свою волю, Сергей пытался выровнять машину, И это ему наконец удалось.

— Цель? — хриплым чужим голосом спросил он.

— Под нами!

— Ложимся на боевой курс.

Бомбы, отделившись от самолета, стремительно понеслись вниз, и когда Сергей развернул машину на обратный курс, внизу уже бушевало море огня: горели склады боеприпасов.

Самолет шел неровно, то взмывая вверх, то круто падая. Был момент, когда командир готов был отдать приказ экипажу прыгать с парашютом. Но внизу была чужая, вражеская земля. Когда летели над линией фронта, немецкие зенитки открыли бешеный огонь. Но на этот раз ни один снаряд не попал в самолет.

Наконец внизу показался родной аэродром. Почти задевая за верхушки деревьев, машина скользнула над крышей штабного домика и, тяжело опустившись, побежала по полю. С разных сторон мчались к самолету люди. Все его хвостовое оперение было изрешечено осколками. Руль поворота и руль высоты смяты. Как с такими повреждениями долететь? Как вообще можно было держаться в воздухе, каким чудом?

От штабного домика торопливо шел к самолету командир полка.

— Товарищ гвардии полковник, — вытянулся Кондрин. — Разрешите доложить: боевое задание выполнено. Склады боеприпасов…

— Взорваны! — докончил за него командир. — Знаю. Получил радиограмму. Остальное вижу сам.

Он сделал шаг вперед и крепко стиснул руку Кондрина.

— Спасибо, Сережа! Спасибо, дорогой!

…В этот день командир 18-го гвардейского авиационного полка гвардии полковник Вавилов подписал наградной лист, которым С. Ф. Кондрин представлялся к званию Героя Советского Союза. Подписывая документ, Вавилов вспомнил, что самолет Кондрина дважды зажигали фашистские истребители, но летчик выбрасывался из горящей машины на парашюте, возвращался в свою часть. Вспомнил он и многое другое. Ведь они воевали вместе с Кондриным, кажется, уже целую вечность…

Из наградного листа на гвардии майора С. Ф. Кондрина: