Победа во имя мира

Шофер привез ее в Шляховую, на братскую могилу. От директора местной школы она узнала, что памятник построен на средства колхозников. Рассказал он о большом поиске, что ведут красные следопыты. Показал стенд, где помещена фотография ее отца. А потом побывала Вера на том месте, где принял свой последний бой комиссар Ф. И. Савин.

— Очень сильный был обстрел, — будто издалека доносился до нее голос директора. — Только ночью местные жители выходили из подвалов, из ям, искали раненых бойцов и прятали их у себя. А когда фашистов прогнали, собрали убитых и похоронили в братской могиле. В ней больше 400 человек, а опознано только 56. Подальше за селом есть еще одна братская могила. Да они у нас, пожалуй, в каждой деревне, в каждом колхозе…

Через некоторое время в Челябинск на имя В. Савиной пришло два письма. Первое — ответ на ее давний запрос:

«…Ваш отец Федор Иванович Савин, погибший в ожесточенных боях с немецко-фашистскими захватчиками в 1943 году в районе села Шляховое, захоронен в братской могиле в селе Шляховое Кегичевского района Харьковской области.

Кегичевский райвоенкомат».

Второе письмо было от шофера.

«Здравствуйте, Вера Федоровна! С приветом до Вас Иван Григорьевич. Я тогда доехал хорошо и еще силос возил. Председатель колхоза спрашивал, куда ездил. Я говорю, что возил женщину до памятника в Шляховую, и он ничего не сказал.

До свидания. Приезжайте 9 мая.

И в а н  К о н о п л я».

В. А. ГАНТОВ, журналист, старший лейтенант запаса КАВАЛЕР ЗОЛОТОЙ ЗВЕЗДЫ

Темная осенняя ночь. На днепровском берегу сидит сержант. Курит, пряча в кулаке сигарету. Слушает волну, воспетую десятками книг. Сержанту двадцать лет. Но на самом деле он намного старше, потому что воюет уже шестнадцать месяцев. Орден Красной Звезды на гимнастерке сержанта. Значит, воевать он умеет.

Неторопливо курит сержант. Знает, что это может быть его последняя самокрутка. Днепр чуден только при тихой погоде. От снарядов он вскипает. А стрелять по сержанту сегодня будут из всех видов оружия. Потому что ему обязательно надо попасть на правый берег. Против воли обороняющихся. Сержант представляет себя в роли обороняющихся и хмурится. У них на правом берегу шансов больше.

Что будет после переправы, сержант пока не думает. Зачем искушать судьбу? Он достаточно долго смотрел на карту днем. Помнит все, до последней черточки. А сейчас ночь. И главное — доплыть. Для него главное. И еще для многих людей. Сержант — «бог войны». Без его пушки плацдарм не удержать.

Сержант каблуком вминает окурок в землю. Потом спускается к воде и негромко окликает людей на плоту. Один из них прыгает на берег. Они еще раз проверяют доски, по которым пойдут колеса. Проверяют просто так, чтобы убить время. Уж очень оно тянется перед командой. А может быть, хорошо, что тянется?

Твердый голос раздается из темноты. Наваливается на колесо сержант. Прогнулись и вновь выпрямились доски. Качнулся плот под тяжестью стали. Последний раз прикоснулись шесты к левому берегу. И проглотила его ночь.

Ох, какой же он широкий, Днепр у Кременчуга! Сколько они уже плывут? Да и плывут ли? Что ждет их на берегу? Назубок знает огневые точки врага сержант. Но от этого ему не становится приятней. Связала ему руки днепровская волна, лишила привычной силы. Простой мишенью стала пушка. Один точный снаряд из «засеченной» точки, и не выполнит приказа сержант. Не захватит плацдарма. Легкой добычей танков станет пехота.

«Половина осталась», — понял сержант, заметив кусты на острове. Примеряется к пушке пехота, готовясь помочь «богам». Подозрительно молчит пулемет на берегу. Знает сержант Газиз Мурзагалимов, откуда он ударит. Но не знает когда. «Гады! Только бы доплыть!» От волнения русские слова путаются у сержанта с татарскими.

Показалось сержанту, что солнце вернулось с запада. Ослепил пехоту тусклый свет ракет. Щепками поплыл вниз по Днепру соседний плот. Полилась с лафета вода, брошенная яростной силой. Стиснул зубы от злости сержант. Он не видит разрывов. Что толку смотреть на них? Те снаряды не твои. Твой еще где-то там, на берегу. Но главное сейчас не снаряды. Главное — вон тот прерывистый желтый огонек на холме. В грохоте взрывов его не слышно. Но если промедлит сержант, полупустыми будут подплывать к берегу плоты.

Лишь два раза крикнул «Огонь!» сержант. И захлебнулся пулемет на холме. Видно, всю свою ярость вложил сержант в снаряд. А ее за шестнадцать месяцев накопилось много.