Победа восходящего солнца

«Весьма вероятно, господа, что мы стали жертвами собственного успеха, — начал Тернер. — В течение всей войны все более эффективные действия нашей авиации, а также армейских истребителей и средних бомбардировщиков опустошали японские авиабазы. Мы были уверены, что большое количество их самолетов уничтожено во время налетов, предшествовавших нашему вторжению. Но чтобы уничтожать самолеты на земле, нам надо было знать, где они находятся[186]. Предвидя, что налеты будут становиться все более жестокими по мере нашего приближения к островам, японцы расформировали свои соединения и рассредоточили самолеты. О более чем 125 авиабазах и аэродромах мы знали, однако точек базирования было много больше[187]. Японцы удвоили старания после того, как мы застигли сотни самолетов на базе в Кюсю во время подготовки к самоубийственному рейду на Окинаву[188]. Что касается самолетов, «приговоренных» к роли камикадзе, то они не требовали особого обслуживания, и их размещали с таким расчетом, чтобы они могли взлететь с дорог и полей, окружающих центральные районы размещения[189]. Кроме того, дюжинами строились запасные аэродромы, и во время наших налетов на известные нам места использовались камуфляж, фальшивые самолеты и брошенные аэродромы с натянутой над ними маскировкой»[190].

Спрюэнс подозревал, что спрашивавшие и сами знали ответы на свои вопросы — полностью или частично — почти так же хорошо, как Тернер, но их интересовал взгляд Тернера на тихоокеанские операции. Вопросы теперь сыпались, как из пулемета.

«Сэр, из донесений разведки было ясно, что у Японии огромное количество самолетов,[191] но меня удивляло то, что, хотя мы бомбили что хотели, они не поднялись в воздух, чтобы противостоять нам».

«Вы не единственный, кого это удивляло, — ответил Тернер. — После первой схватки с нашими авианосцами и Дальневосточными ВВС с Окинавы японцы прочно «приклеили» свои самолеты к земле, чтобы сохранить их для будущих боев во время нашего прихода в Японию. Мы все знаем об этом. Только несколько самолетов с высокими летными и военными качествами, типа «Рейден», использовались против В-29. Никаких значительных заданий авиация не выполняла, даже ввиду приближения нашего флота, так как японцы считали, что несвоевременное построение войск может стать причиной ненужных потерь, и обоснованно опасались того, что мы можем попытаться втянуть их летчиков в преждевременное сражение — ложными ударами или другими хитрыми маневрами. Они планировали нанести серьезный ответный удар только после того, как убедятся, что вторжение началось»[192].

«Сэр, — сказал другой курсант, — докладывали, что японцы собирались использовать самоубийц задолго до Лейте».

Тернер кивнул: «Дополнение к Соглашению о перемирии позволяет нам официально обсуждать войну с японскими офицерами равного ранга, так обнаружилась интересная информация. Эти обсуждения, кстати, продолжаются. Конечно, бывают неконтролируемые запросы и информация иногда выглядит сомнительно, но в целом обсуждения открыты и полезны». Адмирал умолчал о том, что он, как и все остальные, был поражен тем, что речь идет о таких вещах. «Что касается вашего вопроса, то растущее превосходство нашего флота быстро заставило некоторых руководителей Японии задуматься о систематическом использовании летчиков-камикадзе уже в 1943 году. Но только в конце следующего года, после гибели лучших пилотов при Мидуэе, на Соломоновых островах, Новой Гвинее и Марианских островах, стали серьезно рассматривать камикадзе как последнюю альтернативу обычным бомбовым атакам[193]. Это нам уже было известно. Но именно из дискуссий мы узнали о том, что в первый раз приказ о применении суицидной тактики был отдан 4 июля 1944 года, при Иводзиме. Поскольку все камикадзе были сбиты еще до нападения на наши корабли, мы так ничего и не узнали»[194].

«Сэр, вплоть до самого конца всегда находились японские пилоты, которые не делали попыток ударить самолетом наши корабли. Было ли это спланированной частью системы?»

Тернер снова кивнул: «Да, опытные пилоты, которые были слишком ценны, чтобы жертвовать ими, должны были обеспечивать прикрытие или наносить классические удары. Когда такие летчики вызывались совершить «полет в один конец», им отказывали в «чести» отдать жизнь за императора»[195].

«Сэр, теперь мне кажется очевидным, что если тактика, примененная на Кюсю, применялась и на Лейте, то японские самолеты могли уничтожить гораздо больше наших кораблей. Когда они шли на высоте, их можно было сбить без особого труда. Но когда они сбрасывали высоту — снижались, а не продолжали полет на той высоте 10 000–20000 футов, на которой мы могли бы их сбить, а потом пикировали — то, говоря откровенно, японцы могли бы перетопить наши транспорты на Филиппинах. Единственная перемена к лучшему была в том, что теперь опасность, идущая от берегов Японии, стала более ясной»[196].