Победи мой... страх!

«Мда… кто бы сказал, что слепота самый лучший мотиватор похудания, в жизни бы не поверила! И зачем я гарниром заказала рассыпчатую крупу!?» – Осторожно поддевая вилкой гречку, ориентировалась только на физику: сила тяжести, масса и так далее.

– Может, тебя покормить? – Голос Дмитрия дрогнул.

«Жалеет меня… козёл!»

– Ещё чего не хватало. Не быть зверю в глазах его подчинённых очаровательным романтиком! Побойся Бога… и пощади нервы людей. Уверена, из-за доступности и приемлемости цен, этот ресторанчик пользуется спросом у тех несчастных, что устроены к тебе на работу. Я не прощу себе, если все присутствующие здесь решат, что ты милаха.

Гречка успешно оказалась во рту, и я с довольным видом начала жевать те крохи, что донесла без потерь к губам.

За четыре месяца понемногу научилась чувствовать содержимое тарелки, поэтому сейчас в ресторане мне не было стыдно за себя. Ничего не падало, не летело, не капало мимо рта, и это было для меня достижение, чтобы зрячие не считали!

Слепой быть очень сложно… и жутко тоскливо… особенно, когда память не даёт тебе забыть сочность красок мира, в котором ты была не менее ярким пятном, начиная от рыжих волос и насыщенных зелёных глаз до загорелой кожи!

Аппетит резко пропал, и я, отложив приборы в сторону, осторожно вытянула руку в поисках стакана сока.

– Это всё? – Недовольно заворчал Дима, когда пустой стакан был отодвинут следом за тарелкой. – Яна… этого мало. Ты и так практически просвечиваешься. Такая худая…

– Давай не будем спорить, когда это бесполезно?

– Ничего не бесполезно! – Процедил мужчина, поднимаясь вместе со мной. – Сядь и поешь.

– Пожалуйста…

Даже будучи слепой, я чувствовала на себе взгляды окружающих. Как бы мне не хотелось, а они были, сколько не пытайся списывать это на завышенное самомнение… которого нет, если посудить строго. Весь мой сарказм – это элементарная защита от жалости и дурости, направленной на меня.

– Сегодня вечером будешь есть что-то покалорийнее фисташек, поняла?! – Рыкнул Зверев, дрожащей рукой приобнимая меня за талию.

Я бы воздержалась от его прикосновений, но в моём состоянии от них никуда не уйти. Если местность незнакома, я могу заработать нехилую шишку на ровном месте, не говоря уже про ступени и пороги!

Живот тоскливо буркнул, и Дима выругался сквозь зубы:

– К херам собачьим! На сегодня работа закончена. Идём в парк!

– А? – Я даже растерялась, замирая на месте, когда улица зашумела, и дверь ресторана со звуком колокольчиков прикрылась.

Чтобы Зверев ушёл с работы раньше шести-семи вечера!? Неслыханно!!! Это всё заслуги желудка?!

– Тебе нужно больше проводить времени на воздухе, – припечатал мужчина, увлекая меня куда-то в сторону.

Напрягая память, вспомнила, что неподалёку от офисного здания Дмитрия находится Михайловский сквер.

Когда мы очутились на месте, и моя попа прекрасно умостилась на удобную лавочку, в руках оказался бесподобно пахнущий пирожок с картошкой.

На глаза слёзы навернулись.

«Он – плохой! Плохой, Яна! Не позволяй себе проникнуться даже такими поступками!»

– Спасибо, – сдержано поблагодарила Зверева, вонзая в хрустящую корку жареного теста зубы.

– Ешь, – вздохнул Дима, замолкая. – Не за что…

Когда с двумя пирожками было покончено, отвязала повязку, в которой мне врач настоятельно велел ходить и не открывать глаза, чтобы не напрягать их напрасно, пока идёт восстановление после повреждения сетчатки.

– Яна… – предупреждение в голосе Димы странно дрогнуло.

– Я не буду открывать. Только хочу улыбнуться солнцу… и чтобы оно не оставило мне след полосы от загара на лице.

Июль в этом году был волшебный. Ни холодно и ни жарко. Самое оно!

Задрав лицо вверх, с тоскливой радостью представляла себе зелёные, как мои глаза, кроны деревьев, качающиеся на ветру, снующих туда-сюда людей и голубей, которые шумно ворковали, бросаясь спешащим глупышам под ноги.

Мне, как птицам, хотелось кинуться и остановить народ.

«Куда вы бежите, глупые?! Посмотрите!!! Какое голубое небо! Какая зелень вокруг! Дворцы! Даже серые многоэтажки! Они такие… серые! Такие необыкновенно высокие! – В горле застрял ком. – Ну, вот… расстроилась…»

– Ты плачешь?

– Нет. Дай повязку. – Завязав глаза обратно, поднялась. – Всё. Я надышалась. Идём.

– Куда?!

– Работать. Если ты захотел прохлаждаться, то у меня даже несмотря на временный недуг обязанностей выше крыши. Раз ты меня никуда не выпускаешь без своего надзора, поедешь со мной в Парголово. Никогда помощником директора не работал?

Дмитрий Леонидович некоторое время молчал, а потом я в его голосе почувствовала улыбку:

– Было дело. Очень давно, правда, но под твоим началом не грех вспомнить.

Громко цокнув, возвела глаза к небу, но вспомнила, что моей реакцией никто не проникнется, и раздражённо перебросила ремешок сумочки через плечо.

– Раз не грех, идём! Смета не ждёт. Блокнот есть?

– Да, Яна Васильевна.

Игнорируя насмешливый тон Зверева, нащупала его локоть и деловито потянула в сторону… Как оказалось, не ту, в которую требовалось. Дмитрий развернул меня обратно.

–И что мне записывать?