Победит сильнейший

длительные горные кроссы в одиночестве. С началом

учебного года мы наконец переехали в новый спальный

корпус. Его строили четыре года, в том числе с нашей

помощью. С интернатом я сроднился настолько, что даже

летом оставался жить в общежитии до последнего. Помогал

заносить и устанавливать новую мебель. Нас с Серегой

Маркичевым поселили вдвоём в одной комнате с большим

балконом. Мы тут же обклеили стены вырезками из журналов

с фотографиями рок-звёзд и спортсменов. Но классная

запретила, стены в новом общежитии должны быть чистыми.

В пятнадцать лет бунтарский дух рвался наружу. Девушки

носили мини и ходили на высоких платформах. Мы

отпустили длинные волосы и сшили самопальные брюки

клёш. Из выставленных на подоконники динамиков

доносились гитарные рифы рок-групп и печальные блюзы.

Love was in the air.

Завуч выдала мне ключ от музыкальной комнаты и сказала, что теперь я отвечаю за сохранность музыкальных

инструментов. Под лестницей в старом общежитии была

отгорожена небольшая комната. В ней хранились трубы, барабаны, пюпитры. Идея создать духовой оркестр давно

провалилась. Последние два года старшеклассники играли

там на гитарах и нас, детей помладше, туда не пускали.

Теперь музыкалка была нашей. В 9 - 10-м классе я ощущал

себя на вершине пирамиды. Я был секретарём комсомольской

организации школы. Директор здоровался о мной за руку. К

завучу мы запросто ходили в гости на чай. Она жила в

соседнем с интернатом доме. Я был самым старым учеником

в спортивном интернате. Ветераном. Люди приходили и

уходили. Только я и моя одноклассница Светка поступили в

4-м и теперь в были на пороге выпускного. Но Светка не

жила в общежитии, а это большая разница. Я знал всех

учителей, тренеров, поваров. Я мог незаметно проникнуть в

интернат в любое время суток. Или раздобыть еду. У меня

даже были ключи от двери между женской и мужской

спальней. В общем я был частью истории школы. Наконец я

был единственным круглым отличником. Все учителя это

признавали. Кроме надменной химозы. Помню с седьмом

классе она незаслуженно влепила мне тройку. Изредка я

занимался химией с мамой. Она тоже была преподавателем

химии. Когда мама узнала про тройку, то пришла в интернат

побеседовать с нашей химозой.Но та просто выставила маму

за дверь. В общем у меня были три козыря в кармане. И вот

теперь мне предложили четвертый - ключ от музыкалки. В

музыкальной комнате пахло старыми сигаретными бычками.

В шкафах за стеклом пылились разнокалиберные духовые

инструменты. Но главное, в углу стояли две электрогитары -

бас и обычная. Возле них два усилителя и большие чёрные

колонки. Слева у стены стоял латвийский электроорган с

колонкой сиденьем. Он был покрыт лакированным ореховым

шпоном. Серега тут же подключил гитару и уже не выпускал

ее из рук. Играть на басе я не умел. И хотя на органе я тоже

не шарил, его мощный звук меня покорил. Я решил стать

клавишником. С нуля. Дома, в городке, в одной из комнат

стояло пианино. Сестра ходила в музыкальную школу.

Поэтому пиликать одним пальцем по клавишам я умел. Но

теперь надо было изучить аккорды, песни, научиться играть

коллективом, а не соло. В спорте мы не привыкли отступать.

Так что мы стали репетировать. Вскоре к нам присоединился

мой друг конькобежец Валера Ковалев. Он прилично играл на

басе. Затем пришел Хутор, Серега Хуторной. Он был борец-

классик и выглядел значительно старше нас. Но главное, он

знал кучу песен и у него был приятный баритон. В общем к

Новому году мы разучили несколько песен советских ВИА.

На зимних каникулах в один из вечеров мы расставили

аппаратуру в вестибюле и закатили танцы под живую музыку.

После первых звуков вестибюль заполнился людьми. После

второй песни танцевали все. Дежурный тренер разрешил нам

играть до 23:00. Хотя мы, воодушевленные таким тёплым

приемом, готовы были это делать до утра. С этого дня в

школе появился собственный ансамбль. И каждую пятницу

мы устраивали в вестибюле общежития танцы. На наши

вечеринки приходили и учителя. Хутор знал как голосом

можно растревожить женские сердца. В общем теперь мы

жили только музыкой. В любую свободную минуту бежали в

музыкалку, репетировали, заучивали новые песни. На уроки

мы стали надевать костюмы с тонким галстуком, подражая

молодым Битлз. Мы стали неразлучной четверкой как четыре

мушкетера. Мы стали крутыми. Но в феврале произошло

событие, отбившее у меня любое желание играть. В голове

звучал только похоронный марш. У меня умерла мама. После

несложной операции по удалению кисты в легких, уже в

реанимации она простыла по недосмотру сестёр, у нее

оторвался тромб в ноге и он закупорил сосуды легких и

сердца. Неделю назад отец отвёз ее в больницу. И вот теперь