Победитель

Среди купавшихся затесался выздоравливающий солдат из встречного санитарного поезда. Когда струя иссякла, его окружили наманганцы и стали наперебой расспрашивать:

— Как оно там?

Солдат только посмеивался в ответ:

— Как «оно там» словами не перескажешь, да вы и сами все узнаете, и очень скоро, а вот как «оно здесь» я вам не только скажу, но и дам важный совет, — заявил он и продолжил: — Скоро будет такая станция — Аральское море. Море там почти что к рельсам подходит, но не в этом суть. А суть в том, чтобы вы приготовили мешки и купили, кто сколько может, соли. Вот тогда на Урале и Волге сыты будете, а так загнетесь до боев на ваших б…ских харчах!

Казенные харчи действительно вполне соответствовали точному определению этого повидавшего жизнь бойца, и Фима всерьез задумался над его советом. Деньги кое-какие у него были, а вот с тарой дело обстояло хуже. Освободить вещмешок было рискованно: и вещи могут разбежаться, и вообще, вдруг тревога, пересадка или еще бог знает что. Наконец в его мозгу мелькнула спасительная мысль: кальсоны! Кальсоны входили в состав выданного им обмундирования, но в жарком среднеазиатском климате они были не нужны — пока все обходились «штатскими трусами». И Фима туго связал штанины и к моменту приближения поезда к Аралу был уже во всеоружии. Свой кальсонный мешок он набил до отвала и пристроил его у себя в теплушке. Освободившись от забот, он увидел, что голые местные мальчишки, коричневые то ли по природе, то ли от загара, ныряют в белую пену набегающих волн недалеко от основания насыпи, на которой застыла его теплушка. Фима, занимаясь по хозяйству, от жары давно уже разделся до трусов и, не сумев устоять перед соблазном, тоже бултыхнулся в воду. Правда, успел он окунуться лишь разок — раздался гудок паровоза, поезд тронулся, и ему пришлось садиться на ходу.

Все остальные в его теплушке тоже обзавелись запасами соли, и когда эшелон оказался в Поволжье, на казенные харчи никто уже не хотел смотреть: у всех было вдоволь человеческой еды. Правда, однажды, когда они захотели пополнить свои запасы на ближайшей станции, подъезжая к перрону, увидели убегающих людей. Перрон опустел, и они тщетно искали местных продавцов для привычного «продукто-солевого» обмена, пока им не объяснили, что солдаты из эшелона, прошедшего перед ними, ограбили весь привокзальный базар, и люди здесь теперь боятся военных. Пришлось отовариваться на следующей станции.

Дорога казалась бесконечной, но бывшие курсанты, предчувствовавшие, что их ожидают не лучшие времена, этой бесконечностью не тяготились. Где они находились, никто из них точно не знал, но военными действиями пока не пахло. Наконец кто-то по названиям станций высказал предположение, что они объезжают Москву. Все несколько приуныли, предположив, что их везут на северный фронт, и что их, привыкших к среднеазиатской жаре, ожидает еще и испытание лютым холодом. Однако вскоре после этой «рекогносцировки» эшелон посреди ночи остановился, и раздалась команда на построение с вещами. Все выстроились вдоль своих вагонов. К Фиминой команде подошел офицер, представился командиром их взвода и тут же объявил, что командиры отделений, назначенные в училище, остаются в этом качестве, а соответствующие документы на присвоение им младших командирских званий будут оформлены позднее. Эта новость очень огорчила Фиму: он надеялся, что его «командирское прошлое» будет навсегда забыто, и на фронт он отправится простым солдатом, отвечающим только за себя и свои действия.