Победитель

Ночной тур. Когда-то я надевал самый дорогой и модный из своих костюмов и глубокой ночью отправлялся бродить по самым криминальным улицам. Я шел и насвистывал, стараясь, чтобы все видели мои светлые волосы, белую, как алебастр, кожу и румяные щеки. У меня тонкокостное телосложение. Издали я кажусь щуплым и хрупким. Словом, лакомый кусочек для любого уличного молодца. Только оказавшись рядом со мной, эта публика убеждалась, что у меня под одеждой плотно сжатая пружина. Но к тому моменту уже бывало слишком поздно. Меня считали легкой добычей, еще и потешались вместе с дружками, а потом… заднего хода нет.

И хотели бы убраться, но я им не давал.

– Да, остались, – отвечаю я своему собеседнику.

– Видишь? И ты меняешься.

Мои ночные туры прекратились несколько лет назад. Однажды мне наскучила возня с противниками, перед которыми у меня всегда было преимущество. Теперь я выбираю свои цели более тщательно.

– Как поживаешь, Вин?

– Отлично, ПТ.

Должно быть, сейчас ПТ лет семьдесят пять, если не больше. Это он в свое время предложил мне немного поработать на Федеральное бюро расследований. Он же был моим куратором. О нем известно лишь немногим агентам, но каждый новый глава ФБР и каждый новый президент обязательно встречались с ним в свой первый рабочий день. Некоторых людей в нашем правительстве считают теневыми фигурами. ПТ настолько теневой, что кажется, будто его вообще не существует. Он практически ничем себя не обнаруживает. Живет он где-то близ Куантико, однако даже я не знаю, где именно. И его настоящего имени я тоже не знаю. При желании мог бы узнать, но, хотя мне и нравится насилие, играть с огнем я не люблю.

– Как прошел вчерашний баскетбольный матч? – спрашивает ПТ, но я молчу. – Решающая игра для НССА. – (Я продолжаю молчать.) – Да расслабься, – усмехается он. – Я смотрел игру по телевизору, только и всего. Видел тебя в первом ряду, рядом с Понтовым Папашей.

Услышанное заставляет меня усомниться.

– Кстати, мне нравятся его штучки.

– Чьи?

– Понтового Папаши. Мы же о нем говорим? Песенка, где он противопоставляет сук, вырывающих мужчине сердце, сукам, вырывающим яйца. Слышал? Хорошо уловил. Поэтично.

– Я ему передам, – говорю я.

– Ты меня очень обяжешь.

– Когда мы общались в прошлый раз, вы сказали, что отправляетесь на пенсию.

– Так оно и было, – отвечает ПТ. – И продолжается.

– И тем не менее…

– И тем не менее, – повторяет он. – Вин, у тебя надежная линия?

– Можно ли утверждать наверняка?

– Да, при современной технологии нельзя. Насколько я знаю, ФБР сегодня обнаружило кое-что, принадлежащее тебе.

– За что я им благодарен.

– Однако там не все так просто.

– А разве когда-нибудь бывает просто?

– Никогда, – со вздохом соглашается он.

– И этого достаточно, чтобы нарушить ваш пенсионный покой?

– Тебе ведь это что-то говорит, правда? Догадываюсь, у тебя есть причина, чтобы не торопиться помогать им.

– Я просто осторожен.

– А ты можешь перестать осторожничать к утру? Я сейчас перефразирую. – Его тон ничуть не изменился; ничего, что улавливало бы ухо. – К утру переставай осторожничать. – (Я не отвечаю.) – Я встречусь с тобой в Тетерборо, на борту самолета, в восемь утра. Будь на месте.

– ПТ!

– Да.

– Вы установили личность жертвы?

Из динамика доносится приглушенный женский голос. ПТ просит меня обождать и кричит женщине, что вскоре освободится. Может, жена? Поразительно мало я знаю об этом человеке.

– Тебе знакомо выражение «это личное»? – спрашивает он, вернувшись к разговору.

– Когда вы нас обучали, то подчеркивали, что в этой работе нет ничего личного.

– Я ошибался, Вин. Очень ошибался. Итак, завтра в восемь утра.

Он отключается.

Я приваливаюсь к спинке кресла, закидываю ноги на стол и прокручиваю в голове наш разговор. Стремлюсь найти какие-то нюансы или скрытый смысл. И не нахожу. Вполне обыденный разговор. Раздается стук в дверь: один раз, пауза, затем два раза. Дверь открывается, появляется голова Кабира.

– Вас хочет видеть Сейди. Голос у нее… какой-то печальный.

– Возглас удивления, – отвечаю я.

Сажусь в лифт и спускаюсь вниз. В приемной юридической фирмы Сейди меня приветствует секретарь тире помощник юриста, недавний выпускник колледжа Тафт Бакингтон III. Отец Тафта, которого все мы зовем просто Таффи, состоит вместе со мной в гольф-клубе «Мерион». Мы с Таффи часто играем в гольф. Юный Тафт встречается со мной глазами и предостерегающе качает головой. В фирме Фишер и Фридман всего четверо юристов – все женщины. Как-то я сказал Сейди, что для лучшего имиджа стоило бы взять на работу хотя бы одного мужчину.

Мне понравился ее простой, но смачный ответ:

– Ни за какие дерьмовые коврижки!

Мужчина все-таки появился, но в должности секретаря тире помощника. Думайте об этом что хотите.